многие аэродромы Западного, Киевского и Прибалтийского особых военных округов, где серьезно пострадала прежде всего авиация, не успевшая подняться в воздух и рассредоточиться по полевым аэродромам…»

И сам же перед этим пишет, что немецкая авиация была поднята в воздух в 3 часа утра. Я даже не могу толком осознать, как и почему это «не успевшая подняться в воздух и рассредоточиться по полевым аэродромам» вошло в официальную историографию и в ней закрепилось. У меня не хватает воображения для этого. Я осознаю и понимаю, что нужно было выставить Сталина виноватым за «внезапное» нападение, но хоть какая-то степень правдоподобности должна присутствовать. Нет, всем было до лампочки, диссертации, научные труды, степени, звания — толпы историков кормились, отстаивая и «научно» разрабатывая эту вопиющую глупость. В ПВО Москвы на момент, когда она отражало налеты немцев осенью и зимой 41-го года, летчиков, подготовленных к ночным полетам, было порядка 18% от всего летного состава. И это ПВО Москвы, там специально готовились к отражению ночных налетов.

В обычной армейской и войсковой авиации готовы были к ночным и слепым полетам буквально единицы пилотов. Да и оборудования не было на самолетах и аэродромах для таких полетов. Их нельзя было поднять в воздух до рассвета, чтобы к 3 утра вывести из-под удара немцев ни при каких условиях.

А вообще, разве задача авиации была попрятаться по полевым аэродромам, а не отражать налет германской авиации? Какая-то запредельная глупость в Директиве № 1, которую никто замечать не желает.

Ах, да! Я же упустил — эту Директиву № 1 в архиве нашли. Лежит там, как самая настоящая.

Ну, хорошо, что хоть флот Черноморский достойным отпором встретил противника. Только благодаря будущему маршалу Жукову, само собой.

Мне, в связи с тем, что написано в «Воспоминаниях и размышлениях» по поводу флота, вспоминается история из моей армейской службы.

Я еще только службу начинал, только призван был в ШМАС, учебку ВВС, даже еще присягу не принял, курс молодого бойца проходил, к нам в роту прибыли 4 парня из Армении, позже нас призвались. И они почему-то решили, что я в роте какой-то важный начальник, старше всех сержантов. Парни сельские, русский язык знали плоховато и очень по-сельски добросовестные и наивные.

Не знаю, почему они так на меня реагировали, такого же, как и они духа. Может потому, что я выглядел старше (меня в 23 года призвали), может потому, что вид был не такой перепуганный, как у всех молодых солдат обычно (в 23 года уже мало что может пугать нормального мужика, даже армия), может, потому что у меня фигура как будто для военной формы сделана и выглядел я не как дух. Есть такая особенность у военной формы, некоторые люди в гражданке — как люди, наденет форму, как ее не подгоняй — чмо-чмом. Не знаю, короче. Но если замкомвзвода назначал этих армян в какой-нибудь наряд, они бежали спрашивать сразу ко мне:

— Балаев, сержант сказал на кухню идти. Нам идти?

Я в полном опупении реагировал:

— Да идите вы…

— Есть. Пойдем на кухню.

Так длилось несколько дней, пока они как-то не подошли ко мне:

— Балаев, разреши в чипок идти?

Чипок — это на нашем сленге был магазин-кафетерий в части. Я отреагировал как всегда:

— Да идите вы…

Прикол еще в том, что они даже не в одном взводе со мной были. Рота строится на занятия, этих нет. ЧП. Рота вся на поиски дезертиров. Нашли их в кафетерии. Сидят, кушают печенье, запивая его лимонадом.

— Вас кто сюда отпустил?

— Балаев.

Вот у командующего Черноморским флотом была фамилия Октябрьский. Кажется, не настоящая это его фамилия. У армян таких не бывает. Был он, без сякого сомнения, земляком тех моих сослуживцев. И также сам себе выбирал начальников. Судите сами, прав я или нет, Г. К. Жуков считает, что прав:

«В 3 часа 07 минут мне позвонил по ВЧ командующий Черноморским флотом адмирал Ф. С. Октябрьский и сообщил: „Система ВНОС флота докладывает о подходе со стороны моря большого количества неизвестных самолетов; флот находится в полной боевой готовности. Прошу указаний“.

Я спросил адмирала:

— Ваше решение?

— Решение одно: встретить самолеты огнем противовоздушной обороны флота.

Переговорив с С. К. Тимошенко, я ответил адмиралу Ф. С. Октябрьскому:

— Действуйте и доложите своему наркому.»

Не знаю, может, на Жукове форма лучше сидела, чем на адмирале флота Кузнецове, наркоме ВМФ, может у него вид более геройский был, но, как видим командующий Черноморским флотом считал его своим главным начальником, а не своего начальника наркома ВМФ Кузнецова. Хотя Жуков даже служил в другом взводе…, извиняюсь, в другом ведомстве, которое тогда никакого отношения к флоту не имело.

Разве я не прав насчет национальности адмирала Октябрьского?..

* * *

…А был еще один известный армянин в РККА, который взял себе русскую фамилию. Генерал Горбатян. Записал он себе паспорт фамилию Горбатов. Хитрющий армянин. Только утрите слюни, если намереваетесь заплевать меня ими, как националиста. Я имею ввиду всего лишь образ хитрого армянина, который сложился у нас после общения с представителями этого народа, занятыми в торговом бизнесе. Мне лично пришлось много сталкиваться и с другими армянами, которых от русских мужиков отличает только форма носа.

Так вот, генерал Горбатов после освобождения из лагеря поступил именно как карикатурный хитрый армянин. Ему нарком Тимошенко предложил должность командира кавалерийской дивизии, на что Горбатян ответил резким отказом, хотя до лагеря командовал именно кавалерийской дивизией, был опытным кавалеристом. Потому и отказался, что был опытным кавалеристом и имел натуру хитрого армянина. А в своей книге он это описал так, что по смыслу выходит — устарела кавалерия. Ага, поэтому попросился в стрелковую дивизию, ведь пехота никогда не устареет.

Ну, еще, не дай бог, война, так кавалерия — подвижный род войск, это — уходить в прорывы, рейды. Опасное дело. Трудное. Командовать подвижным соединением тяжело и беспокойно. И без войны даже, кавалерийская лошадь — это не мустанги из прерии без подков, на которых индейцы без седел скачут, это целая канитель со всякой сбруей и прочей амуницией, да ветеринарной службой и фуражом в придачу.

Ладно, посмотрел нарком Тимошенко в хитрые глаза генерала Горбатяна и выделил ему стрелковый корпус. Стал генерал командовать пехотой и напряженно готовить ее к предстоящей войне, потому как:

«Я ознакомился с дивизиями. Они были полностью укомплектованы, но настоящей слаженности я в них не почувствовал, и общее состояние их