как самостоятельный класс фонем (в лексике и.-е. происхождения это были, скорее всего, аллофоны) возник, по-видимому, в результате сложившегося в Индии билингвизма как раз в тот период, когда разные группы гимнов РВ принадлежали еще отдельным жреческим семьям и не были объединены в один сводный окончательный текст[246]. До тех пор, пока текст РВ не был кодифицирован, дравидийско-арийская конвергенция не могла не влиять (хотя бы бессознательным образом) на язык гимнов РВ[247].

В РВ можно обнаружить также влияние дравидийской языковой модели в области синтаксиса. Как было показано Кёйпером, это проявляется в том, что частица iti «так», отмечающая границу прямой речи, ставится преимущественно после нее, как в древнетамильском языке, а не перед ней, как в языке Авесты[248].

До сих пор речь шла о заимствованиях из неиндоарийского субстрата. Интересно, что в лексике РВ есть еще совсем небольшая группа слов и.-е. происхождения, фонетический облик которых частично или полностью несет на себе среднеиндийский отпечаток — так называемые «пракритизмы» в РВ.

Например: jyôtis «светило» — dyut «светить» (частичный пракритизм по трактовке начальной группы согласных), käta / kartä «яма», «дыра», kitavâ «игрок» — ср. krtâ «счастливый бросок игральных костей», vîkata / vîkijta «искаженный», çithira (<*çrthira) «распущенный» — ср. çrath «распускать» и др. Эти факты могут также служить отражением языковой ситуации, которая сложилась в Индии в период создания РВ, когда языком культа был ведийский язык, представлявший древнеиндийский лингвистический тип, а говорили на каком-то языке среднеиндийского типа, и отдельные разговорные слова или тенденции проникали в сакральный язык. На этот счет пока можно только строить предположения. Кстати, насчет целого ряда слов из РВ, не имеющих ясной и.-е. этимологии, ведутся споры среди ученых: пракритизмы это или заимствования из языков субстрата и каких именно.

Основная часть лексики РВ имеет и.-е. происхождение.

Круг лексики, принадлежащей РВ, весьма ограничен по своим значениям. В культовом памятнике представлены прежде всего слова, служащие для восхваления богов, совершения ритуалов жертвоприношений (зажигание костра, выжимание сока сомы и приготовление из него жертвенного напитка богов, возлияние масла в костер и проч.) и исполнения некоторых обрядов (свадебного, похоронного). Терминология поэтического творчества разработана весьма детально — в хвалебном гимне видели важнейшее средство воздействия на богов (понятие «хвалебная песнь», «хвала» выражается в РВ приблизительно 50-ю синонимами[249]). Известны многие названия жертвенной утвари, разрядов жрецов с различными обязанностями, поэтов-провидцев, создававших гимны, различных видов даров и богатств.

Лексику мифологических сюжетов РВ тоже нельзя назвать разнообразной. Число сюжетов в РВ совсем невелико. Они бесконечно повторяются, при этом выработались определенные штампы в их изложении, и за каждым мифом закрепляется свой круг лексики.

В результате из такого огромного по объему памятника, как РВ, часто нельзя бывает узнать простую бытовую лексику, которая описывала бы повседневную жизнь ария.

Язык РВ отличается крайне архаичным характером. Текст этого памятника метрический, акцентуированный. Ударение было музыкальным по преимуществу[250] и заключалось в повышении тона на одном из слогов слова.

Существовало три тона: высокий (удатта), низкий (анудатта) и понижающийся (сварита). Ударение было смыслоразличительным: от его места в слове, во фразе и в стихотворной строке зависел смысл. В санскрите этот древний тип ударения не сохранился.

Для морфологии языка РВ характерна невероятно разращенная флексия. У имени насчитываются десятки флексий, у глагола сотни. Существует сложная система противопоставления серий окончаний друг другу, и наряду с этим в глаголе есть много форм, нарушающих эту систему и лишенных ясных формальных показателей.

В РВ полнее, чем в каком-либо др.-инд. памятнике сохранились древние корневые основы, которые функционируют как имя или как глагол в зависимости от того, с каким типом флексии они соединяются. Например: vid «знать», vid-ma «мы знаем», vid-â «вы знаете» и т. д. и vid ж. р. «знание», vid-ä «со знанием» и т. д.

В основе всей морфологии РВ лежит система чередования гласных. Чередование происходит в корне или в суффиксе. Исторически оно определялось местом ударения, но это соотношение уже очень сильно нарушено. Сотни глагольных форм в парадигме одного глагола объединяются между собой только корнем, а он, в свою очередь, представлен разными ступенями чередования в соответствии с классом форм. Например, корень nï «вести» выглядит следующим образом в разных формах: nï-tis, ni-nyâthur; nay-ati, né-si; nai-sta, ni-nây-a.

B РВ широко представлены древние атематические типы склонения и спряжения, в которых происходит чередование гласных и, если корень кончается на согласный, наступают также сложные преобразования согласных на стыке корня и суффикса или окончания. Например, корень dah «сжигать» встречается в разных формах в следующих вариантах: dâk-ati «он сжигает», (mä) dhak «(не) сжигай!», dhak-syém «собирающийся сжечь», dag-dhâ «сжигатель», от корня ghas — «пожирать» — прошедшее время a-k s-ап «они пожрали» и т. д.

Система времен и наклонений глагола отличается симметричной разращенностью. Например, если есть желательное наклонение от основы презенса, то образуются также формы желательного наклонения от основ аориста и перфекта, а значат они одно и то же. Например, от глагола bhü «быть», 3 sg. opt. bhâvet, bhüyât и babhûyàt «да будет» В результате складывается ситуация, когда одно грамматическое значение выражают несколько структурных типов, и, наоборот, с одним структурным типом связано несколько грамматических значений.

Для языка РВ специфична также вариативность в выражении грамматического значения. Например, у существительных: âçman «скала» — L. sg. âçmani и âçman «в скале», ûtî «помощь» I. sg. ütyà и ûti «с помощью», devâ «бог» N. р]. devas и devâsas «боги»; у глаголов: çru «слушать — çrnu, çrnuhi «слушай», çijnutâ, çrtiota, çrnotana «слушайте»; mad «радоваться» — mâdâmasi, madâmas «мы радуемся» и т. д. Эти варианты широко используются в разных метрических схемах, когда нужно слово на слог длиннее или короче.

Сложность этого языка далеко не всегда объясняется его архаичностью. Тенденция к симметричному разращению форм, например, принадлежит самой морфологической системе РВ, а не унаследована от прошлого. Многое из новообразований РВ не получило продолжения в дальнейшем развитии языка (например, в санскрите).

Наконец, нельзя не принимать во внимание еще одну особенность. Мы имеем дело здесь с языком поэзии, который, с одной стороны, крайне архаичен, поскольку отражает общеиндоевропейскую поэтическую речь («indogermanische Dichtersprache», как ее называл Вакернагель), с другой же, открыт для всякого рода новообразований и экспериментирования словами (в РВ немало слов, засвидетельствованных всего один раз — hapax legomena), что характерно для поэзии вообще. В целом язык РВ можно охарактеризовать как статичный и динамичный одновременно.

Самое