Идя по залу ожидания, я будто видел лица из прошлого. Веселые дисциплинированные пассажиры. Недовольные измотанные путешественники, едущие куда-то с семьей или по работе. Осоловелые после сна бродяги, пытающиеся выглядеть прилично и вымыться в туалете, пока их не выдворили на улицу. Бесконечные людские приливы и отливы большого города. В толпе безошибочно угадывались те, кто бежал от несчастной любви.

Я сел у таксофонов – редкости в наше время. Около них отирался бродяга. Оборванный, краснолицый калека с костылем. Рука и нога у него не действовали, и ему приходилось поворачиваться всем телом. Обильные татуировки на шее походили на воротник. Бродяга подковылял к первому аппарату и сунул пальцы в лоток для сдачи. Потом переместился к следующему. Обойдя по порядку все таксофоны, он вышел на улицу и исчез из виду, потом снова появился в зале. Процедура повторилась еще несколько раз. Время от времени бродяга поглядывал через плечо, дергая головой, так что со стороны это казалось просто тиком. Когда он в очередной раз вышел на улицу, я подошел к первому таксофону и засунул в лоток скрученные купюры.

Вернулся на место и стал ждать.

Спустя полминуты бродяга вновь подобрался к таксофонам, дергаясь при каждом шаге. Он запустил руку в лоток и с поразительным проворством забрал деньги, совершенно не изменившись в лице. Снова пропал на минуту. Потом вернулся, проверил все лотки и, клацая костылем по полу, покинул вокзал. Я подошел к таксофону, снял трубку и бросил в щель монетку. Набрал свой собственный номер, дождался гудка, повесил трубку. В лоток упала сдача. Не со звяканьем, а с мягким шлепком. Я извлек из лотка пакетик и вышел на улицу.

Я водил знакомство с уличными дилерами как для личных нужд, так и для профессиональных, но в этот раз не мог прибегнуть к их услугам. Требовалось нечто потяжелее спидов. И полная анонимность. Честного слова и обещания молчать было недостаточно. Я сел в машину, ощущая тяжесть пакетика в кармане. Я всегда считал, что люди не видят многогранности моей натуры. В один прекрасный день я всех по-хорошему удивлю. Стромер пересмотрит свое отношение ко мне. Паррс и Сатти поймут, что я достоин доверия и, может быть, даже повышения по службе. Я повернул зеркало заднего вида так, чтобы не видеть себя, и влился в поток машин. Иногда мы опровергаем чужие ожидания, иногда сполна оправдываем.

Я припарковался за Империал-Пойнт – домом Картрайта. Заглушил мотор. Путь назад был отрезан. Я будто шел к этому дню всю жизнь. Безмятежно тихая улица купалась в солнечном свете. Я нервно барабанил пальцами по приборной доске и поглядывал на дом.

Собирался с духом.

Я не попробовал купленный кокаин, но по левой ноге бежали приятные мурашки просто от соприкосновения с пакетиком через одежду. Я нащупал отмычки в кармане. Вдохнул поглубже, вышел из машины и направился к подъезду. Позвонил в квартиру 1003.

Никто не ответил.

Спустя несколько минут к выходу прошла молодая женщина. Она открыла дверь, я улыбнулся и отступил, пропуская ее. Потом прошел мимо сонного консьержа к лифту. Нажал кнопку десятого этажа, вышел в прохладу коридора и проследовал прямиком к двери с номером 1003. Квартире Картрайта. Постучал, нажал кнопку звонка, подождал.

Никого.

Я приставил палец к замку, шатнул дверь. Звяканье расхлябанного замка прозвучало музыкой для ушей. Я достал из кармана набор отмычек. В детстве я вскрывал двери обычной проволокой. Забирался на крыши и искал способы проникнуть в дом или втискивался в приоткрытые окна. Теперь мне нужны инструменты.

Я достал из футляра натяжную планку и «гребенку» и приступил к работе.

Такой замок устроен просто. Ряд латунных штифтов стопорят цилиндр. Ключ их поднимает, цилиндр поворачивается, замок открывается. Отмычка имитирует действие ключа. Процесс занял немногим больше минуты.

Изнутри не доносилось ни звука.

Я вошел в квартиру, осторожно обошел комнату за комнатой, убедился, что везде пусто. Подошел к чемодану, который так и стоял в гостиной. Поднял его, прикидывая вес.

Чемодан был полностью упакован.

Я положил его набок, расстегнул молнию. Картрайт улетает в Дубай сегодня вечером. Одежда, халат с монограммой, тапочки… Я аккуратно отстегнул стяжные ремни. Под ними оказались ароматизированные презервативы и лубрикант. Предусмотрительно.

Я выложил одежду из чемодана, прощупал подкладку. Нашел непрошитый участок и засунул пакетик с кокаином поглубже. Картрайт ничего не заметит, даже если решит переупаковать вещи. Я аккуратно сложил одежду обратно, застегнул ремни и молнию, вернул чемодан на место. Потом вышел из комнаты, закрыл дверь и направился к лифту.

Я всегда избегал судьбоносных моментов, но они настигали меня сами. Лифт полз на первый этаж, и впервые после нескольких месяцев гнетущей покорности я казался себе бестелесным, невесомым.

Я вновь шагнул в летнее пекло и подставил лицо солнцу. В моей жизни было много поступков, которые хотелось забыть. Но на этот раз все по-другому. С этим я жить смогу. Кто-то припарковался прямо за моей машиной. Я подошел ближе, водитель завел мотор, резко развернулся и скрылся за углом. Я стоял на дороге, тяжело дыша. Эта же машина была ночью у моего дома. Что все это значит? Телефон завибрировал. Я посмотрел на экран.

Незнакомый номер.

Я ответил. В трубке слышалось тяжелое дыхание.

Мальчик оторвался от своего отражения, тихонько обошел машину и направился к ферме. Свет в доме не горел, слышался только шум ветра в кронах деревьев. Дурманящий ночной холод проникал в легкие, лунный свет будто подталкивал в спину. С каждым шагом страх убывал, а чувство нереальности нарастало.

Он зашагал быстрее. Уже привычное ощущение подъема над землей становилось все отчетливее. Он растворялся в воздухе, переходил в защитный режим выхода из тела. Для этого надо было сконцентрироваться на каком-то предмете, например на двери фермы, и подумать о Бейтмене. Рот начал наполняться слюной. Перед глазами замелькали радужные сполохи, и наконец мальчик поднялся над собственным страхом, увидел себя со стороны. Именно так он уплывал вверх, когда мать порола его ремнем, парил под потолком, когда она удерживала его ладони под струей горячей воды. Поднимался в воздух, когда Бейтмен тушил сигареты об ручки его сестренки. Улетал все выше к небу, пока ее маленькое личико не исчезало из виду.

Сейчас он тоже поднялся над землей.

Так высоко, будто сидел на собственном плече. Сверху ферма виделась отчетливее. Серокаменное здание без возраста, бесформенное, словно кое-как проросшее из земли. У двери мальчик огляделся. Достал из заднего кармана две проволочки и принялся ковыряться в замке. Движения его были автоматическими, как и всегда в таких случаях. Ему доводилось в три утра залезать в окна магазинов. Воровать для Бейтмена лекарства из аптек. Шнырять по домам стариков в поисках ценных вещей и денег.

Этот раз не был похож на предыдущие и не будет похож на следующие. Мальчик провел рукой по двери и отшатнулся. Его накрыло странное ощущение, будто он видит происходящее откуда-то из другой жизни, вспоминает то, что еще не случилось. А вдруг он поднялся на такую высоту, с которой открывается будущее? Внезапно возникло видение. В этом самом доме сидит женщина с перерезанным горлом. На крыльцо выходит тощий мужчина. Изо рта у него капает кровь. А где-то в далеком будущем в кресле у окна застыл некто с улыбкой на лице.