приложиться к мощам матушки. Очередь выстраивается такая, что останавливают траволаторы и люди стоят на них. Очередь переходит из купола в купол.

— Круто, — хмыкнул Беккет. — А мы прямо так пройдём. Всё-таки хорошо иметь связи на самом верху.

Детектив хотел пошутить ещё, но они зашли за ограждение, и его взору предстал мемориал. Сэм встал как вкопанный, не в силах произнести ни слова. Вся конструкция располагалась внутри двадцатиметрового ударного кратера, непонятно каким образом появившегося в холле Экзархии.

На дне воронки в ярких лучах прожектора блестел кусок космического корабля, служивший подобием постамента. В обшивке, достигавшей в толщину полтора-два метра, то тут, то там зияли сквозные дыры. На переднем крае этой импровизированной площадки стояла Клементина Сидонская, в белом военном мундире, раскинув руки крестом. На её правой руке было одето устройство, чем-то напоминавшее Зингер Миранды, но более изящное и утончённое по дизайну. За спиной святой клином стояли монахини в чёрных одеждах, каждая — с Зингером в руках. Их было порядка тридцати. Единственное исключение составляла ещё одна монахиня, сидевшая рядом со святой, свесив ноги с неровного края. Она обнимала Клементину за колени, а головой прижималась к её бедру. Глаза странной монахини были закрыты, а на лице играла улыбка. Все остальные участники композиции, включая саму Клементину, напротив, были предельно серьёзны и торжественны.

— Что всё это значит? — спросил у провожатой Сэм.

Глаша ответила:

— «Космодамианск» был уничтожен противокорабельной шрапнелью. Он не был бронирован, поэтому превратился в решето. Матушка Клементина погибла от взрывной декомпрессии. Её тело не пострадало. Его пластинировали и выставили здесь, вместе с другими монахинями, чьи тела также были спасены с «Космодамианска» и пластинированы.

— То есть, это не скульптура, а её настоящее тело? — озвучил Сэм свою догадку.

— Так и есть, — кивнула Глаша. — Это мощи матушки Клементины. Они нетленные и благоуханные, благодаря пропитывающему их специальному составу. Можете спуститься в кратер и возложить цветы. Захотите приложиться, знайте — миряне целуют матушку в правый ботинок.

— А кто это сидит рядом с ней? — спросил Сэм.

— Имени этой сестры никто не знает, — пожала плечами Глаша. — Говорят, матушка в ней души не чаяла, вот и велела посадить у своих ног.

Сэм и Миранда спустились в кратер по ступеням и по таким же ступеням поднялись к фигуре святой. Когда Беккет встал перед пластинированными мощами святой, он смог заглянуть ей в глаза. Ощущение было такое, будто перед ним живой человек, просто затаивший дыхание. Детектив преклонил колено и, следуя просьбе друга, прикоснулся губами к лакированному носку ботинка. Шарик с цветами он положил рядом. Пусть миссия его была завершена, подниматься он не торопился. Вместо этого он посмотрел в улыбающееся лицо неизвестной сестры, сидевшей у ног своей начальницы. Это была девушка лет двадцати. Несмотря на светлую кожу и светлые вьющиеся волосы, в ней было что-то арабское. Широкий нос, полные губы. Заострённое книзу лицо. «Интересно, какие у неё глаза», подумал Сэм. «Наверняка, карие», решил он.

Когда мужчина сходил со ступеней, он заметил, что Миранда без отрыва смотрит на инструмент в руке Клементины.

— Что это у неё? — спросил Сэм у помощницы.

— Полевой сшиватель нервов Омрон Ньюромиссая, — ответила та без запинки.

— Крутая штука? — догадался Беккет.

— Ага, — Миранда кивнула. — Мой Зингер по сравнению с ним — как кремневый скребок против скальпеля.

— Хотела бы себе такую игрушку?

— Нет. Он стоит как космический корабль. К тому же, им пользоваться уметь надо, а для этого нужно высшее медицинское образование, как минимум. У меня-то и с Зингером строчка кривая.

— А кто вообще эти монахини вокруг Клементины? — спросил Сэм у своей напарницы.

— Монахини из вспомогательного медперсонала. «Космодамианск» был военным госпиталем, — с готовностью пояснила та.

— У них такие же Зингеры, как у тебя, — сказал ей Сэм.

— Естественно, — кивнула швея. — Клементина была нейрохирургом экстра-класса. Она делала самую сложную часть работы своим Омроном, а простые медсёстры с Зингерами за ней дошивали.

— Прочла где-то? — осведомился Сэм.

— Всё есть в Сети, — бросила в ответ Миранда и повернулась к ступеням, ведшим из кратера наверх. — Ты уже закончил?

— Да.

Глаша ждала их наверху. Сейчас помощница святой молилась, перебирая в руках чётки. Когда гости поднялись, она проводила их к выходу из здания.

Часть 13/30 - Путешествие на другую половину Марса

…Она брела без цели, сама не зная куда. Дни сменялись ночами, но каменистая пустыня никак не кончалась. Тут был плохо и нечем дышать — все вдохи и выдохи оказывались бесплодными, и отовсюду лезла эта гадкая пыль — она пропитала одежду и забивалась в обувь, но хуже всего был мертвецкий холод. Всякий раз, когда она распахивала глаза по утрам, выныривая из сна, как из глубокого тёмного колодца, ей казалось, что за ночь она промерзла насквозь, но она не могла замёрзнуть, и всё же холод терзал её разум. Ненависть росла, а кошмар никак не кончался. «Однажды я найду такое место, где всегда будет тепло, и сделаю так, чтобы мне больше никогда не было холодно», обещала она себе, взбираясь на очередной холм. «Никогда больше!» — твердила она, наконец-то оказавшись в тепле, и с тех пор ни разу не изменяла своему правилу, но однажды старый враг всё-таки вернулся…

Миранда проснулась от того, что у неё стучали зубы. Окно транспортной капсулы покрывала изморозь. Противно подвывала система рециркуляции воздуха. В соседнем кресле скорчился Беккет, подтянув колени к животу и пытаясь сильней запахнуть свой плащ. Пальцы его побелели, а из ноздрей вырывался белый пар.

Миранда осознала, что ужасно замёрзла. Паника и гнев овладели ею за одно мгновение, как огонь охватывает смоченную бензином ветошь. Она схватила спутника за плечи и стала трясти так, будто хотела вытряхнуть из него остатки тепла и жизни.

Сэм открыл глаза и пробормотал:

— Что стряслось-то?

— Где мы? — спросила его Миранда, ткнув пальцев сторону покрытого инеем окошка.

Мужчина прислушался к своим ощущениям. Капсула двигалась — вибрация и тряска говорили о том, что они движутся в транспортном потоке… Но вот холод был просто нестерпимым.

Сэм сунулся к окну и ребром ладони стряхнул лёд. За окном были звёзды и непроглядный мрак. Не было ничего, кроме этих редких огоньков, тьмы и холода.