– Думаю, последние пассажи являютсяцитатой из речей твоего супруга, – мирно констатировала я. – Приятно,что он знаком с моим творчеством, и резко отрицательная оценка его меняабсолютно не обижает. Каждый имеет право на собственное мнение. Кстати, язабыла представиться: давняя подруга Даны, автор детективных романов АринаВиолова, в миру Виола Тараканова.

Лида вздрогнула и прижала ладони к щекам.

– Извини… – прошептала она.

– Думаю, прощения за нарушение границчастной собственности тебе следует просить не у меня.

– Я о книгах. Не читала их… и Алик тоже.Он… у мужа нет времени на чтение чужих произведений… – началаоправдываться Лида.

– Ну да, чукча не читатель, чукча –писатель, – не выдержала я взятый было слащавый тон.

– Что?

– Ничего, вспомнила бородатый анекдот.Кстати, жене писателя не пристало употреблять замечательное словечко«ихние», – мстительно ответила я, – а то можно остаться в памятипотомков в качестве малообразованной супруги гения. Конечно, это лучше, чемКсантиппа,[9]но тоже не ахти!

– Ксантиппа? Это кто? – занервничалаЛида.

– Неважно, одна дама весьма вздорногохарактера, к теме нашей беседы ни малейшего отношения не имеет, –отмахнулась я. – Насколько понимаю, ситуация в свое время сложилась так:Дана и Жозя уехали от Алика, а твоя мать… Кстати, как ее зовут?

– Клавдия Андреевна, – нехотясообщила Лида.

– Ага, отлично. Значит, Клавдия Андреевнаувидела, что Алик остался один, и быстренько подсунула ему свою дочь!

– Нет! Я пришла помочь маме мыть окна, и Альбертв меня сразу влюбился!

– Лида, мне все равно, как выпознакомились с Аликом и как развивались ваши отношения. Быстро отвечай, что тыищешь в чужом доме?

Лида сбросила с плеч плед. Я бы на ее местенепременно посетила врача. Похоже, у дамы беда с терморегуляцией организма. Ейто холодно, то жарко. Может, у нее ранний климакс?

– Птичка… – наконец выдавила из себяЛида. – У Алика нет от меня тайн, вот он и рассказал. В семье Колосковыххранится ювелирное изделие: попугайчик, сделанный из платины, размером примернос мой кулак.

– Ничего себе! – ахнула я. –Даже если учесть, что у вас очень небольшие руки, изделие должно стоить большихденег.

– Огромных, – прошептала Лида. Апотом зачастила: – Птичка усыпана настоящими камнями – там рубины, изумруды,алмазы, сапфиры. Страшно представить, сколько за нее выручить можно. Жозя неимеет к ней никакого отношения. Вещица принадлежала Матвею Витальевичу, а томуее передала мать-ювелир. Ну с какого бока Жозе драгоценность перепала? ОнаАликова! Но Жозя ее захапала и увезла! Гадина! Они обе с Данкой стервы!Ограбили квартиру! Сейчас все подробно расскажу. Моя мама отлично имуществознала, ведь дом убирала. Уехали эти мерзавки, мамуся приходит – и в ауте.Сервизов нет! Серебра тоже! Часы старинные «Павел Буре» со стены сняты! Столиккрасного дерева с медальонами исчез! А статуэтки? Между прочим, это немецкийфарфор хрен знает какого века! Ценное уволокли, оставили одно дерьмо! Красиво?Ограбили Алика!

– Ему отдали квартиру, – напомнилая.

Лида вскочила на ноги.

– Сейчас заплачу от радости! А себе домоткусили! Участок в гектар!

– Дача принадлежит Жозе.

– Нет! Ее получил Матвей Витальевич,значит, наследник Алик! Мы! Он и я! А не эти!

Лида задохнулась от возмущения и плюхнулась накровать.

– В общем, понятно. Ты не можешь уперетькоттедж и землю, поэтому решила украсть птичку, – подвела я итогуслышанному.

– Взять свое!

– К тебе изделие из платины с камняминикакого отношения не имеет, – напомнила я.

– Раритет принадлежит Алику! Птичку унего украли… – вновь принялась кипеть Лида.

– Но как ты не побоялась сюдазалезть? – перебила я ее. – Подняться в комнату! Вдруг хозяйка пришлабы!!

Лида вытаращила глаза:

– Ты же звонила Алику, сказала, что Данав больнице. А он мне рассказал. Потом по делам уехал, а мамуля мне подсказала:«Поторопись, доченька. Старая карга бывшую невестку любит. Вдруг ей деньгипонадобятся либо на больницу, либо на гроб… Продаст птичку, за копейки спустит!Езжай туда и ищи!»

– Ты сперва одно говоришь, потомдругое. – Я решила поймать Лиду на нестыковках. – Думаешь, у меняплохая память? Вовсе нет! В самом начале нашего разговора мне стало ясно: тыздесь не в первый раз. Думаю, сначала ты от неожиданности ляпнула чистую правду.Немедленно завязывай с брехней! Мне уже надоело твое вранье!

Лида умоляюще сложила руки:

– Ни слова лжи! Ты меня перебиваешь, вотя и не могу складно изложить события.

– Хорошо, продолжай.

– Альберт – великий писатель!

– О боже, только не это…

– Ну вот! Опять не даешь мне говорить!

– Ладно, извини.

– Альберт – великий писатель… –закатила глаза Лида.

Я сцепила зубы, приказав себе: молчи, Вилка!

– Но нам с мамой хочется кушать, –продолжала жена «гения».

Резонное замечание. Но по логике, если тысвязала свою жизнь с великим человеком, приготовься к бытовым неурядицам иполному безденежью. О своих жене и детях, как правило, заботятся нормальныепарни, скромные труженики, а те, кто витает в облаках, не опускаются до мыслейо том, что супруге нужны зимние сапоги. Мол, какая разница, в чем ходит поснегу баба. Она должна быть счастлива, понимая: ее выбрал в спутницы жизнияркий талант.

– И одеваться надо, – добавила Лида.

– Вот тут я с тобой совершенносогласна, – не выдержала я.

Лида с сомнением покосилась на меня, но неостановилась.

– Алик не может работать от девяти досеми.

– Он болен? – опять не утерпелая. – Бедняжка!

– Альберт думает, творит, а служба мешаетмыслительному процессу.

– Ага.