– Надоели! Вечно я у тебя виноват! Прямоглавная сволочь Земли! На себя посмотри! И у Жози спроси! Да мать вЕвстигнеевке все ненавидят, и тебя до кучи. В лицо улыбаются, а за глаза убитьготовы. Странно, что вы еще живы! С какого бодуна ты решила, что я за нейслежу?

– Продавщицы в моем магазинесказали, – внезапно вполне человеческим голосом ответила Дана. –Вроде мужик приходил, про мои дела расспрашивал, просил хозяйке о визите неговорить. На тебя по описанию похож!

– Дура! Ищи ближе, – посоветовалАлик. – Мне на тебя плевать! Вот еще, стану я свое время тратить… С Жозейпоболтай. Есть вещи, о которых мать тебе никогда не рассказывала. Ты про ЖаннуБирк слышала?

– Вроде мелькала пару раз фамилия вразговоре, – протянула Дана. – Какая-то сотрудница МатвеяВитальевича?

Альберт рассмеялся.

– «Какая-то сотрудница»… –передразнил он бывшую жену. – Жанна с Феликсом родителям лучшие друзьябыли, а потом, после смерти Феликса, Жанна исчезла. Не поленись, расспросиЖозю. Что ты вообще про Евстигнеевку знаешь?

– Обычная деревня, – ответилаДана, – люди разные, богатые и бедные. Я здесь практически ни с кем необщаюсь, кроме одной женщины. И у Жози тут друзей нет.

– Идиотка! – перебил Алик. – УЖози там приятелей и не может быть. Сбегай к Людмиле Захаркиной, она в лесуживет, за речкой. Сумасшедшая баба! Вот и поговори с ней, и с Жозей заодно.Небось Захаркина за вами подсмотреть решила. Ведьма! Ее легко с мужиком в прежниегоды путали.

– Кто она такая? – растеряласьДана. – И что я ей плохого сделала?

– Вот и задай бабке свои вопросы, –рявкнул Алик. – Авось получишь ответы. Вы с Жозей вроде как мать с дочерьюстали, но, похоже, твоя новая мамочка дочурке ни слова правды о себе несообщила.

– Какой правды? – прошепталаДана. – Алик, ты что-то плохое знаешь?

– А хорошее люди скрывать нестанут, – заявил Алик. – Насчет же дурного могу лишь одно сказать:Жозя дура.

– Не смей так говорить о маме!

– Была бы умная, носа б в Евстигнеевку непоказывала. Или она решила, что все перемерли и она одна осталась? Нет, Бирк-тоживехонька. Она, кстати, хорошо выглядит – ее по телику не так давнопоказывали.

– По телику? – переспросила Дана.

– В программе «Живые истории», –пояснил Алик. – Она про Феликса рассказывала. Я тогда кой-чего совместил ив принципе понял… Ладно, покедова! Больше со скандалом не звони. И лучше вообщеэтот номер забудь навсегда. А напоследок скажу: в моем доме у тебя врагов нет.Так, лишь удивление от вашего поведения было, да и оно давно прошло. Нас ничтоне связывает, Андре давно вырос, исчезни из моей биографии. А если за вамиследят, то это закономерно. Странно, что вас еще не подожгли…

Лида примолкла, потом глянула на меня.

– Вот такой у них разговор состоялся.Понимаешь? В деревне куча народа их ненавидит! Вот кто-то Дану из окошка ивыпихнул!

Утром, около девяти, я, с трудом продравглаза, позвонила в больницу, узнала, что в состоянии Даны изменений нет,спустилась на кухню, обнаружила у плиты Жозю и с укоризной сказала:

– Вчера дверь в дом осталась открытой!

– Да? – изумилась она. – Ну ину! Я ее закрывала.

– И окно в бойлерной нараспашку стоит,залезай, кто хочет! – не успокаивалась я.

Жозя растерянно заморгала:

– Да? Что такое бойлерная? Ты имеешь ввиду гараж во дворе? В нем мой «Запорожец», но его без ключа не завести. Ещетам стоят цветочные горшки и газонокосилка! Она, правда, старая, но отличноработает. Надо запереть помещение.

Я включила чайник. Увы, разум Жози день отодня делается хуже. До возвращения Даны мне придется тщательно следить запорядком в доме, вечером лично закрывать все двери и окна, задвигать всезапоры.

– Жозя, ты хорошо знаешьЕвстигнеевку? – перешла я к иной теме.

– Конечно, – заулыбалась пожилаядама, – живу здесь… э… уж и не вспомнить, с какого года. Дом и участокМатвею Витальевичу выделили как профессору.

– У тебя тут много знакомых?

– Никого.

– Совсем?

– Абсолютно, – уверенно ответиластарушка.

– Но как же так? – усомниласья. – За столько лет вы ни с кем не подружились?

– Были когда-то приятели, –заулыбалась Жозя, – и чай вместе пили, и танцы устраивали… Но потом ктоумер, кто переехал. А нынешних я не различаю, просто здороваюсь вежливо.

– Говорят, тут из старожилов осталасьЛюдмила Захаркина.

– Кто? – переспросила Жозя.

– Людмила Захаркина, – повторила я.

У старушки на лице появилась озабоченность.

– Захаркина, Захаркина… И давно она вЕвстигнеевке?

– Вроде очень много лет, живет в лесу, заречкой.

– Не припоминаю. Наверное, склерозначинается, – грустно заметила Колоскова. – А зачем тебе понадобиласьэта Захарова?

– Захаркина, – поправила я. –Понимаешь, мне надо в город. Вот уеду, а ты одна останешься…

– Конечно, – засмеялась Жозя, –я никуда не убегу.

– Вдруг заскучаешь?

– Ну уж нет!

– Или захочешь чего… Просто я подумала,если Людмила твоя добрая знакомая, может, привезти ее сюда? Вместе вам веселеебудет, и мне спокойней: у тебя компания, не затоскуешь.

Жозя поставила на стол чашку и сердитовзглянула на меня:

– Это Данкина работа? Выставила менямаразматичкой? Не приспособленной к жизни идиоткой?

– Что ты! – замахала яруками. – Мне самой в голову мысль пришла. То есть не об идиотизме,конечно.

– Хватит! – буркнула Жозя. – Яне нуждаюсь в няньках! Как видишь, самым наилучшим образом сварила себе какао.Ничего не перепутала, не поставила кастрюльку в холодильник, водрузила наплиту. Спасибо за заботу! Меньше всего желаю видеть в собственном доме старухневесть откуда. Кстати, я расчудесно могу жить в одиночестве, без тебя.Придумала меня пасти! Еще плакат на заборе повесь: «Жозя – дура». Кстати,хочешь чашечку какао? Я обожаю этот напиток и замечательно его варю. И вовсе неявляюсь кретинкой, да!