– Сначала я первый этаж обыскивала, затемна второй поднялась. Сразу-то все помещения не охватить, особняк большой!Посудите сами, разве честно Антонина поступила? Лишила Алика всего! Я бы за нейухаживала. Дана, кстати, старуху постоянно одну оставляла, когда на работууезжала, а я…

– Стоп, начинай сначала! – прошипелая, решив не церемониться с незваной гостьей. – Рассказывай подробно! Уменя много вопросов. Зачем ты сюда ходишь?

– Ищу птичку, – пролепетала Лида.

– Они в вольере живут, – отрубилая, – не в доме. Для пернатых оборудовано специальное помещение. Прекратимне лгать! У тебя есть еще одна попытка все рассказать сначала. Если вновьуслышу ерунду, вызову милицию.

– Погоди! – занервничалаЛида. – Про птичку – это святая правда, только она не настоящая. Знаешь,кто был отец Алика?

– При чем тут родословнаяАльберта? – возмутилась я. – Вот уж о ком сейчас меньше всего хочетсяговорить, так это о «великом» прозаике.

– Но мне придется рассказать его семейнуюисторию, – настаивала Лида, – иначе ты ничего не поймешь!

– Ладно, – согласилась я. –Только имей в виду: мне врать бесполезно, я чую фальшь за километр.

Лида прижала руки к груди.

– Скажу только правду! Ей-богу!

Отец Альберта, Матвей Витальевич Колосков,происходил из хорошей семьи. Все его предки с незапамятных времен жили в Москвеи занимались ювелирным делом. В детстве любимым развлечением Матвея былонаблюдать за мамой Таисией, которая, не разгибая спины, ковала симпатичныеукрашения из серебра.

В советские годы практически не было мастеров,у которых можно было заказать украшения. Ювелиры работали на заводах,штамповали кольца, браслеты, цепочки по эскизам, утвержденным художественнымсоветом предприятий, творческая индивидуальность не приветствовалась. Прикоммунистах существовал закон, запрещавший частникам использовать золото инекоторые камни. Хочет человек самовыражаться – пусть берет янтарь, медь,серебро и кует, пока не поседеет. Но если у него дома на рабочем верстакенайдут золотую пыль, поедет он как миленький в Мордовию, и там его будутперевоспитывать в одной из многочисленных колоний…

Естественно, Таисия была в курсе существующихпорядков. Она не хотела оставлять сиротой Матвея, поэтому ничем запрещенным незанималась – делала серьги из кожи, меха, бусин и прочей лабуды. Еще у неехорошо получались серебряные подвески и браслеты. Женщина неплохо зарабатывала,а где ее муж, Виталий Колосков, она никогда не говорила. Вернее, Матвей знал,что папа погиб на военной службе.

Матвею нравилось ремесло мамы, но сам онювелиром становиться не собирался. Мальчик еще в школе увлекся птицами, егоочень интересовали вопросы: каким образом они ориентируются в воздухе, почемуникогда не сбиваются с пути, кто приказывает стае начать перелет?

Когда сын окончил восьмой класс, Таисияспросила:

– Продолжишь обучение в девятом илипойдешь в училище, поддержишь семейную традицию?

Матвей помотал головой:

– Не хочу сидеть над безделушками, ямечтаю стать биологом.

Юноша приготовился к длительной дискуссии смамой. Он даже заранее сформулировал аргументы и намеревался отстаивать своюпозицию до победы. Но Таисия неожиданно кивнула:

– Хорошо. Каждый – кузнец собственного…несчастья. Любой династии когда-нибудь приходит конец.

Матвей растерялся и переспросил:

– Ты не против, чтобы я занялсяорнитологией?

– Я только за, – улыбнулась Таисия. –Самое большое наказание для человека – работа, к которой не лежит душа.Родители не должны диктовать детям их путь.

Матвей выбрал профессию по душе и быстро пошелв гору. Кандидатская диссертация, докторская, профессорство… Повезло ему и всемейной жизни – еще студентом он встретил Антонину, женился на ней и прожилсчастливо много лет. Тоня, которая с легкой руки внука позднее превратилась вЖозю, обожала Матвея и помогала ему в работе.

Ученого Колоскова привечали власти. Выражалосьэто и в материальной форме: доктору наук подарили гектар земли с просторнымдомом, дали хорошую по тем временам квартиру и, что особенно ценно, разрешалиездить по заграницам для изучения птиц. И если основная масса советских людей,имевших возможность пролезть под «железный занавес», посещала Болгарию, Польшуи прочие страны так называемого соцлагеря, то Матвей катался в Бразилию,Эфиопию, Австралию. Ведь экзотические птицы не водятся в Европе, а профессораинтересовали лишь крайне редкие виды. Кстати, благодаря Матвею Витальевичу вМосковский зоопарк начали поступать уникальные экземпляры попугаев. И что особоудивительно, Антонина всегда сопровождала супруга. Это было совсем уж не поправилам. В коммунистические времена, боясь невозвращения гражданина из мира«загнивающего» капитализма в «рай» социализма, семейную пару никогда неотпускали за рубеж, оставшиеся на родине родственники служили гарантом длявластей. А Колосковы колесили по миру рука об руку. Правда, они всегда в голосклялись в верности марксизму-ленинизму.

В традициях Колосковых было рано жениться,Альберт тоже повел Дану в загс, будучи студентом первого курса. Не успелимолодые отбыть на море, где собирались провести медовый месяц, как умер МатвейВитальевич.

Прошло время. Вдова не выбросила ничего извещей Матвея Витальевича. Более того – сохранила в нетронутом состоянии икабинет мужа на даче.

Однажды, уже после рождения Андре, Алик сказалмаме:

– Давай освободим помещение под детскую?Вывезем письменный стол, шкафы, весь старый хлам… Зачем нам мемориальнаякомната?

– На втором этаже полно свободныхпомещений, – отрезала Жозя.

– Ребенку лучше на первом, – неуспокаивался сын.

Дана встала на сторону свекрови.

– Ничего, Андре заберется полестнице, – сказала она, – а Жозе не хочется расставаться с памятью олюбимом человеке.

– Вы дуры! – возмутился Алик. –В кабинет сто лет никто не заходил.

Жозя отвернулась к окну, а Дана возмутилась:

– Сам идиот! Потому никак достойнуюслужбу не найдешь.

И действительно, у Алика никак не складывалосьс работой, он фактически сидел на шее у Жози и Даны. Первое-то время обеженщины верили: Альберт непременно поднимется. Но потом надежды мамы и женыначали таять. Сначала Дана, а за ней и Жозя стали упрекать Алика в лени. Впринципе они были правы, но Альберт злился и отвечал: