Но когда в разговоре чуть ли не в десятый раз проскользнуло слово «фотограф» и прозвучал риторический вопрос о том, что же такого он мог снять, у Вики что-то щелкнуло в голове. Она припомнила вчерашнюю Славкину аварию, в которую он попал из-за придурошного инструктора по парашютикам, и бредовый рассказ инструктора в бестолковом Славкином изложении. В том рассказе как раз и фигурировал фотограф, и вроде бы он что-то не то снял, за что его и разыскивали какие-то бандиты, вполне способные на убийство.

Вика постаралась передать этот рассказ девочкам и участковому по возможности коротко и убедительно, и к концу своей речи уже сама не сомневалась, что фотограф Барабаса и фотограф парашютиста — одно и то же лицо. Судя по Любочкиным восторженным глазам, она тоже была в этом уверена. Даже Барбос смотрел на Вику с одобрением и что-то черкал в свой блокнотик. Правда, во всей истории было много белых пятен и непоняток, но главным теперь было — отыскать парашютиста.

— А какие-то его координаты сохранились? Хотя бы фамилия его вам известна? — спросил он.

Вика задумалась. Она знала, что инструктора зовут Олегом, его несколько раз восторженно вспоминала Катюшка, которая никак не могла забыть свой полет под облаками. Кажется, и Славка его так называл. А вот что касается фамилии… Ну точно! Славка ведь и дал ему номер своего мобильника в обмен на визитку. Визитка лежит у Славика Горюнова в целости и сохранности, у него такие вещи не пропадают.

— Ну, дорого яичко к Христову дню! — восхищенно сказал Казюпа, и Вика, чувствуя себя именинницей, взялась за трубку — звонить мужу.

Вот тут-то он сообщил ей такое, что стало не до парашютов, трупов и прочих глупостей: Карина попала в больницу. Саша у нее, но где, что, почему — никто не знает.

Вика велела Славке на отремонтированной машине приехать к «Шпильке», чтобы иметь под рукой средство передвижения на случай, если понадобится ехать к Карине. Вдобавок ко всему к ней пришла клиентка, которую вообще-то можно было послать, потому что она явилась без записи, но Марина Станиславовна таких фокусов не позволяла. Свободна — работай, «Золотая шпилька» пока еще салон красоты, а не сыскная контора или благотворительное общество помощи беременным.

Но все они, конечно, переполошились, даже вахтерша, которая хорошо знала Карину, и Барабас почувствовал, что он не у дел. Он и не стал требовать внимания, а лишь спросил у Вики, где находится то поле с парашютистами. Этого достаточно, чтобы выйти на самих парашютистов и выяснить, кто из них Олег, а также проверить, какие элитные поселки расположены неподалеку.

Капитан Казюпа вышел из «Шпильки» воодушевленным, а вахтерша Ольга Васильевна, наоборот, очень расстроенной — во-первых, из-за Карины, во-вторых, из-за того, что она опять не успела поговорить с девочками о чем-то важном, теперь даже трудно было вспомнить, о чем именно.

Найти клуб парапланеристов действительно не составило труда. Участковый сделал это быстрее, чем Слава Горюнов доехал до дома и отыскал в одной из своих книжечек с кармашками визитку Олега Егорова. Барабас получил от Вики телефоны и электронный адрес Егорова сразу после того, как узнал их у руководителя клуба Николая Синчука. Но толку от этой дублированной информации было мало. Телефоны не отвечали, а в учебной части иняза милиционеру сообщили, что студент Егоров досрочно сдал сессию и, по слухам, уехал отдыхать. Казюпа не поленился добраться до самого института, где выяснил у однокурсников Олега, что он отправился с родителями отмечать Рождество на какой-то из немецких горнолыжных курортов. Когда он вернется, Егоров никому не говорил, но празднование Рождества может затянуться чуть ли не до Масленицы, потому что после сессии начинаются двухнедельные студенческие каникулы.

А Рождество-то уже наступало на пятки! Ирочка Венецианова вышла из салона красоты и с досадой посмотрела на часы. Полтретьего, скоро начнет темнеть, а она еще даже продуктов не купила. Проблема, конечно, не в покупке, у нее по дороге будет несколько больших супермаркетов, а во времени. Она запланировала все приготовить пораньше, чтобы уже к десяти вечера стол был накрыт, свечи зажжены и шампанское налито в бокалы. До десяти еще далеко, это правда, но индейка по специальному рецепту из модного журнала требует не меньше двух с половиной часов для приготовления, плюс предварительная обработка, плюс предпраздничные очереди в «супере», плюс час-полтора дороги — а ведь эта треклятая индейка еще даже не куплена. Вдруг ее не окажется в магазине?

Надо было все закупать заранее, сокрушенно подумала Ирочка, усаживаясь за руль своего желтого «ниссанчика» и заводя мотор. Но тогда не получилось бы сюрприза, а займись она покупками сегодня с утра — индейка потекла бы в машине, погода-то плюсовая. Да и некогда ей было бегать по магазинам перед экзаменом.

В цейтнот ее ввергло посещение косметического кабинета, но Ира не могла туда не зайти, неожиданно разглядев в автомобильном зеркале круги под глазами и свое осунувшееся, посеревшее лицо. Вот что значит сессия! Хороша она будет на встрече Рождества с любимым человеком! Правда, в теплом свете свечей эти недостатки скрадываются, но завтра экзаменов нет, она остается дома, и Макс сможет наблюдать ее во всей красе при холодном зимнем освещении, подчеркивающем бледность и морщинки. Это никуда не годится.

Ира в аварийном режиме объехала три салона, какие попались на пути, но только в одном не было очереди. Высокая приятная девушка сделала ей массаж и оживляющую маску и предложила декоративный макияж к празднику, но Ирина отказалась. Она теперь не пользуется декоративной косметикой, а если пользуется, то по минимуму и незаметно, стараясь не разрушать тот образ, в котором впервые увидел ее Макс.

Это случилось осенью, когда Ирина выходила из ворот Сретенского монастыря. В длинной юбке, с головой закутанная в шаль, она перекрестилась на икону и пошла в сторону Рождественского бульвара. Мужчину, который смотрел на нее, а потом направился следом, она, конечно, заметила каким-то особым женским задним зрением (еще героини О. Генри признавались в тайном умении подсматривать сквозь незастегнутую пуговицу на спине), но не подала виду и решила вообще не реагировать. Не для того она посещала храм Божий, чтобы уже на выходе заводить уличные знакомства.

Для чего, собственно говоря, Ирочка Венецианова пришла в церковь, что случалось в ее жизни не так уж часто, она бы не смогла точно сформулировать. Во всяком случае, не замаливать грехи, потому что сама была жертвой. Просто ее все достало, особенно последний роман, который казался совершенно беспроигрышным вариантом, но на поверку оказался самым грязным и постыдным в ее опыте отношений с мужчинами.

Дарий Петрович не был штатным преподавателем их института, но вел там спецсеминар, куда Ира записаться не могла, — он предназначался для выпускного курса. Это и послужило поводом для их знакомства: перед очередным семинаром студентка Венецианова подошла к преподавателю и попросила в виде исключения разрешить ей посещать занятия пятикурсников. Чуть ли не в тот же день Дарий отправился ее провожать, но проводил почему-то до своего дома.

У него была хорошая и прилично обставленная квартира, которую он не делил ни с родителями, ни с соседями, ни с бывшей женой. Была хорошая работа, зарплата, машина, — одним словом, полный набор достоинств, так что оставалось только удивляться, что до сих пор никто не прибрал к рукам это тридцатисемилетнее сокровище. Ирочка пребывала в уверенности, что наконец поймала свою золотую рыбку, и даже сообщила родителям о женихе-преподавателе. Это, она знала, их порадует.