в этой квартире не один раз. Окно, из которого по идее выбросилась Нина Мирончук, было раскрыто, но никаких следов борьбы рядом мы не увидели. Только бардак был везде. Грязь и пыль. Я, конечно, далеко не идеальная хозяйка, но каждая вещь у меня лежит или стоит на своем месте, и пыль слоями не копится, и обои клочьями не свисают, несмотря на двух котов. А тут никаких животных не наблюдалось. Может, конечно, живут тараканы, муравьи и моль, но не те, которые теоретически могут драть обои. Значит, «старались» люди. Но как можно жить в таком сраче?!

– Что думаете, Юлия Владиславовна? – спросил мужчина, глядя сверху вниз на присыпанную песочком кровь.

– Кукла, наполненная куриной кровью. Или бараньей.

– А почему куриной или бараньей?

– Куриную точно раздобыть легко. Мы недавно снимали сюжеты на кладбище, где могилу куриной кровью поливали, чтобы покойник не встал[3]. Нам объясняли, где ее взять.

Участковый сказал, что видел мои репортажи с Борисоглебского кладбища. Я сообщила, что мы с моим любимым мужчиной даже пару раз ездили к тому фермеру за курицами. Такого бульона я в жизни не ела. Баранов у нас тоже разводят, причем вроде даже на территории города. Мусульман-то становится все больше и больше, им нужны жертвенные животные. То есть проблемы с кровью я вообще не видела – в смысле ее приобретением.

– А если человеческая? – спросил участковый.

– Но экспертизы же пока не было, – напомнила я.

И я на самом деле не думала, что «сценаристы» стали бы так рисковать. Человеческая кровь в таких количествах может обернуться большими неприятностями.

Мужчина посмотрел туда, где стояли две одинаковые машины – моя и еще кого-то из жильцов этого дома или соседних. Не повезло «сценаристам».

– Вы показали бы сюжет в «Криминальной хронике», если бы засняли все, что они тут устроили?

– Однозначно нет, – ответила я. – Вы мою передачу смотрите?

– Каждый день, всем отделом, – улыбнулся он. – Называем ее «Сводки с фронта». Надо быть в курсе того, что происходит в городе.

– В городе много чего происходит.

– Но у вас-то наша тема. А куда-нибудь сюжет про чертей пошел бы?

– На нашем канале? Думаю, что нет. Даже в Интернет не стали бы загружать. Падение из окна я считаю вообще неэтичным показывать, даже если бы нам удалось его заснять. Здесь или не здесь.

– Подобные съемки есть в Интернете. Причем и организованные самоубийцами.

Я считаю, что подобное надо удалять. И вообще у нормального человека не должно возникать желания смотреть такие кадры. Хотя я работаю в «Криминальной хронике», сама подобное не смотрела никогда, хотя видела «результаты» – мы выезжали на трупы выпрыгнувших из окна. Но нельзя по телевизору показывать сам процесс!

– То есть они позвали вас зря? – посмотрел на меня участковый.

Я кивнула. Я думаю, что если сестры Мирончук и компания хотели, чтобы падение Нины из окна и отправление ее в ад были засняты и появились хотя бы в Интернете, следовало звать кого-то из блогеров, тиктокеров или снимать самим. Хотя, может, кто-то и снимал. Здесь же планировался один дубль!

Глава 17

Мы с Пашкой вскоре уехали. Я оставила участковому телефон с просьбой сообщить результаты экспертизы крови. Ну и мало ли как жизнь повернется. С моей работой чем больше добрых знакомых в правоохранительных органах, тем лучше. Участковый тоже просил позвонить – сообщить про Нину Мирончук то, что вполне может не попасть в «Криминальную хронику» или на наш сайт в Интернете.

– Я буду только рад, если ее забрали в ад, – признался он. – Ни одна квартира на моем участке не создает мне столько проблем.

Пока я рулила к кафе, в котором мы договорились встретиться с Кристиной, Пашка позвонил нашему другу Андрею, потом нашей начальнице Виктории Семеновне.

– Ну как же вы такие кадры упустили! – захохотала Виктория Семеновна, потом стала серьезной. – Но я только понять не могу, зачем этой Мирончук нужно было устраивать подобный перформанс?

– Может, не этой Мирончук, а ее сестрице, пиар-менеджеру, – высказала свое мнение я.

Я считала, что Наташа Мирончук, с которой я пока не успела познакомиться лично, на самом деле очень талантливый пиар-менеджер. Как она раскрутила всю эту семейку! Даже три семейки – Иванова-Сыроварова, Фомичевых и Лактионовых. Ведь они вроде бы всю свою жизнь в последние годы с ней согласовывали, жили по ее идеям.

Мы расцеловались с Кристиной и пошли в кафе за дальний столик, еще и спрятанный за фикусом – чтобы спокойно поговорить.

Кристина сообщила, что организацией похорон занимается пиар-менеджер Наташа, она уже «подключила город». Эта фраза означала, что большая часть расходов ляжет не на плечи родственников, а на плечи ничего не подозревающих налогоплательщиков, которые про Иванова-Сыроварова могли вообще никогда в жизни не слышать, а узнав про его истинную ориентацию, вообще посчитают неприемлемым для себя каким-то образом участвовать в оплате его похорон (нетолерантные гомофобы!). Среди них – мой Виталя и его патрон, который провел не одну пятилетку в строгой изоляции.

Назавтра у Кристины со Степанидой и Наташей планировался «выезд за платьями» – есть у нас магазины для молодых вдов с деньгами, в особенности тех, которым на похоронах надо себя показать «достойно». Сестра и мать погибшего Иванова-Сыроварова сказали, что «сами оденутся».

– Только бы нас не опозорили! – воскликнула Кристина.

– Как?!

– Ну, мало ли что они могут устроить… Нашу мамашу мы не зовем. Хотя, наверное, сама припрется с Петенькой. Устроят сцену. Но Наташа сказала, что сама с ними разберется. И охрана будет. Губернатор же приедет, другие чиновники. Депутатов целая куча собирается. От вашего канала, конечно, будут?

– Будут, – подтвердила я.

– Но не ты?

Я покачала головой. Я на самом деле считала, что мне на этих похоронах делать нечего. И я терпеть не могу такие «пышные» мероприятия, где венки поражают своими размерами и многоцветьем. Иногда, послушав речи на таких мероприятиях, возникает желание подойти к гробу и проверить, кого хоронят. А то сомнения возникают – после того что я знала о человеке.

Но меня интересовал продюсерский центр, и я мягко повернула разговор к этой теме. Про «самоубийство» Нины Мирончук Кристина еще явно ничего не слышала.

– Да, Лешка создал этот продюсерский центр, чтобы играть те роли, которые сам хотел, – опять услышала я. – И зачем отдавать деньги чужому дяде? Тут уже Наташка подсуетилась. Частному-то лицу государство ничего не даст. Дать могут только юридическому.

Кристина пояснила (насколько понимала это сама), что Министерство культуры и Фонд кино дают деньги на российские фильмы.