высыпал на стул какие-то бумажки. Да, несдобровать слугам, подумал я.

Но в этот момент аристократ разворошил их пальцами, вынул несколько штук и бросил обратно в коробку. Остальные распределил по столу и провёл над ними рукой, из которой, как я увидел, исходил жёлтый луч света.

Бумажки зашипели, как шкварки сала на раскаленной сковороде, и превратились в тарелки, наполненные едой, которые чуть не падали со стола. Кабинет тут же заполнил запах жареного мяса. На столе стояла тарелка с уже привычным молочным поросёнком. В его рту, то есть в пятачке, красовалось запеченное зеленое яблоко. Рядом лежала тарелка с рыбой, с сыром, блюдо с фруктами, которых я раньше не видел. И отдельно стояло несколько тарелок с душистым, как будто только что испеченным хлебом и два кувшина с напитками.

— Давай поедим по-человечески. В коробке остались продукты на завтра. Что смотришь? Не видел такое еще? А, ну да. Это просто дорого. Редкая магия, поэтому дорогая. А я так за сегодня устал, что грех себя не побаловать.

* * *

Когда Саламандров уснул, я открыл ту самую коробочку, что нашёл в подземелье в логове санитара. В коробочке обнаружил четыре кристалла, аккуратно обернутые тонкой хрусткой бумагой. Развернул первый. Он оказался красного цвета, не такой, как вставили мне под кожу. Посмотрел остальные. Они все были разноцветными. Это было для меня удивлением. Может, от цвета кристалла зависела магия? Или цвет означает что-то другое? Мой кристалл был оранжевым, и он содержал магию огня, которой обладал род Саламандровых.

Помимо красного, в коробочке лежали серый, голубой и прозрачный кристаллы.

Повертев их в руках засунул обратно в коробочку и лёг спать.

Уснул я мгновенно, стоило только принять горизонтальное положение.

Мне снился дурной сон. Вот что значит каждый день хоронить солдат и аристократов.

Во сне я опять попал в свое детство. Тогда к нам в деревенский клуб привезли иностранное кино, и все билеты тут же раскупили. Мы битком набились в зал, расселись по скамейкам, а когда фильм включили, оказалось что он не дублирован на русский. Герои лепечут по-французски, и никто ничего не понимает.

Сначала по залу прокатилась волна разочарованных ахов. Но тут Митька, мой сосед, начал сам переводить на русский то, что говорили актеры. И вот мы уже угорали всей деревней, и с интересом следили, как Митька выкрутится, когда вместо сцены с поцелуем, как он нам обещал, началась пальба.

И сейчас я слышал обрывки французской речи, опять ничего не понимал, а Митьки как назло рядом не было, и было объяснить некому, что же происходит. Тут что-то мазнуло меня по лицу, защекотало в носу. Я чуть не чихнул, но сдержался и прислушался во сне, пытаясь угадать, о чем говорят французы.

В этот момент почувствовал, как что-то цапнуло мою босую ногу. Пытался было вяло отпихнуть то, что мешало досмотреть сон, но услышал низкое рычание. Кто-то снова ухватил меня за ногу, теперь сильнее. Я открыл глаза и быстро сел. Лисичка, которая стояла у меня в ногах, еще раз рыкнула и показала мордочкой на окно, откуда раздавался звук французской речи.

Опа…

Там за окном явно кто-то ходил. И этот кто-то не наш.

— Спасибо, рыжая! — проговорил сиплым ото сна голосом.

Она посмотрела на меня с серьезным выражением мордочки. Я бы умилился и улыбнулся от такого зрелища, если бы не ситуация. Лиса махнула хвостом и выскользнула в коридор.

— Игорь Петрович, просыпайтесь, — я тихо прошептал ему над ухом.

Саламандров даже бровью не повел. Его сон был глубоким и спокойным.

— Смотри, смерть свою не проспи, — сердито пробормотал я себе под нос.

Под нашим окном переговаривались и курили четверо французов. Я услышал мерный гул и бросился ко второму окну. На дороге из леса появился военный обоз. Впереди ехали три грузовика, за ними шли два танка.

Ну, делать нечего.

Я зажал рот Саламандрову, он дернулся, открыл глаза и попытался ударить меня рукой. Во второй он уже сформировал огненную сферу.

— Игорь Петрович, только тихо! Мы окружены.

Тот замер, кивнул в знак согласия, и я отнял руку.

Аристократ приподнялся на кушетке, к чему-то прислушался.

— Магов среди них нет, уже хорошо. Значит, нас не учуют, — заверил он.

Я уже вовсю натягивал одежду. Еще пятнадцать секунд, и я пристегнул к поясу нож. По привычке провел пальцами по бусинке в рукояти.

— Отличное место они выбрали для базирования. Похоже, они уверенно себя тут чувствуют и эту базу они знают. Так что ты был прав, они уже были здесь, — пробормотал одевающийся Саламандров, — ну, нам все равно. Уйдем с другой стороны здания.

— Как это, уйдем? — не понял я.

Гул техники становился все сильнее.

— Так и уйдем. Надо сделать это тихо, но если не выйдет, пересидим.

Проблема была в том, что я знал правду. Это не их, а наша база. Я не знаю, какая документация осталась там внизу. И очень не хочу, чтобы хоть что-то досталось Саламандрову. Но еще хуже, если что-то из сохранившегося внизу, достанется врагу.

Было еще кое-что не дающее мне покоя. Линия фронта далеко отсюда. Здесь не может вестись боевых действий. Да и наша это территория. Но что здесь делает враг? Да еще и в таком составе. Там и грузовики, и даже танки.

Готова ли наша армия к такому маневру противника? Что, если наши и не ожидают захода с фланга? У меня в голове завертелись тревожные мысли. Такой отряд может наделать немало шороху. Такое допускать не хочется.

Нужно доложить командованию, или…

Я видел, как аристократы раскидывали целые подразделения. Неплохо было бы посмотреть, на что способен Саламандров против военных и техники. Нужно знать врага в лицо. Да и нашим бойцам было бы неплохо помочь.

Так я и стоял, выглядывая в окно и размышляя, как здесь быть. Подставляться он очевидно не захочет. Да я и сам понимаю, что слишком это опасно. Всё же аристократы не всесильны. Да и один в поле не воин. Да, нас двое, но против нас орава солдат и танки. Да и слишком Саламандров одержим мыслью найти брата. Вряд ли он захочет тратить время на то, что не приближает его к цели.

А может, привлечь внимание западников, но так, чтобы Саламандров не догадался о вмешательстве. Это, конечно, очень рискованно, но оставлять ситуацию так, тоже не вариант.

Саламандров, тем временем, уже полностью оделся и взялся за коробку с бумажными продуктами. Он что, решил позавтракать