– Точно. Ты уже об этом говорил.

– Кто его знает, может, у нас и выгорит? И не такое бывало.

Окно внезапно опустилось, так что я смогла высунуть наружу всю голову!

– Зачем ты это сделал? – спросил Чувак.

– Потому что сейчас солнечно. Не можем же мы привести сюда помощника шерифа, чтобы он увидел, что собака сидит в машине, у которой все окна закупорены, – терпеливо ответил Уоррен. – Это считается жестоким обращением с животным. Если светит солнце, собака в закрытой машине может перегреться даже в такой прохладный день. – Уоррен просунул руку в машину, потрепал меня по голове, и я слизнула остатки мяса с его ладони. – Ну все, девочка. Сиди здесь, ладно? С тобой все будет хорошо. Мы сейчас вернемся. Мы поможем тебе найти твоего хозяина, поняла? Все будет путем.

Я не понимала его слов, но тон, которым он их произносил, был мне знаком. Когда люди уходят от своих собак, у них часто бывают одни и те же интонации. Когда Лукас делал «Идти на Работу», его голос звучал так же. Вспомнив это, я почувствовала острую тоску.

– А что, если за ней никто не придет? – спросил Чувак.

– Уверен, кто-нибудь ее заберет. Она же такая красивая собака.

– А все-таки? Что тогда?

– Наверное… Не знаю. Может, ее пристроят в новую семью? – с надеждой в голосе сказал Уоррен.

– Или усыпят. Может, мы привели ее прямиком в газовую камеру.

– А у тебя что, есть идеи получше? Ты же вообще хотел ее пристрелить.

– Если честно, я бы никогда этого не сделал.

Они вышли из машины.

– Обещаю тебе, мы вернемся, – сказал мне Уоррен.

Я смотрела через переднее окно, как пареньки подошли к большому зданию, открыли дверь и зашли внутрь. Я вспомнила стеклянные двери того здания, где были вольеры с лающими собаками; здешние двери были такими же.

Теперь я кое-что понимала. Многие люди очень приятны, но это вовсе не значит, что они отвезут меня к Лукасу. Некоторые из них могут, наоборот, отвезти меня еще дальше от него. Они могут кормить меня и ездить со мной на машине, но мне надо делать «Иди Домой».

Я высунула из окна голову, потом передние лапы, так что они свесились, не доставая земли. Потом протиснула через окно свой зад, стараясь двигаться вперед, пока мои задние лапы не заскребли воздух и я не свалилась носом вниз на мостовую. Я выбралась из машины, и меня не сдерживал поводок. Я встряхнулась, подняла нос и потрусила туда, откуда доносился запах еды.

* * *

Вокруг были машины, люди и здания, так что мне было понятно, что я нахожусь в городе, но это был не тот город, куда меня возили Лоретта и Хосе. Пока я трусила туда, куда звало меня мое чутье, из окон машин и открытых дверей домов мне что-то кричали люди – они казались мне дружелюбными, но я не верила, что они отвезут меня к Лукасу, и поэтому не приближалась к ним. Однажды я почуяла на тротуаре что-то сладкое и липкое и тут же это съела, прихватив при этом еще и лежавший рядом сухой хлеб. Какой приятный город, раз здесь оставляют на тротуаре такие лакомства для хорошей собаки.

Мой пустой желудок заставил меня сосредоточиться на поисках еды, хотя мне и нужно было делать «Иди Домой». Я принюхивалась, надеясь найти еще какие-нибудь лакомства, лежащие на тротуаре.

До меня доносились слабые запахи множества собак, обычно отделенных друг от друга, потом я услышала лай и увидела собаку на цепи, а затем свернула в сторону, потому что почуяла запахи сразу нескольких собак, которые двигались, держась вместе. Я устремилась к ним и, завернув за угол, увидела стаю.

В ней было два самца, оба очень темные, один большой и один маленький, и низкорослая самка с длинной шерстью. Они сидели на задворках магазина, из которого струились восхитительные ароматы, и пристально смотрели на его дверь, но когда они почуяли, что к ним приближаюсь я, они все повернули головы в мою сторону.

Маленький Самец побежал прямо ко мне, потом остановился, подняв морду. Я повернулась, и мы с ним обнюхали друг друга. Большой Самец понюхал также и у меня под хвостом. Я двигалась скованно, не желая начать игру, когда с обеих сторон от меня было по самцу, но дружелюбно приветствовала их всех, виляя хвостом. Большой Самец поднял лапу и начал метить столб, его примеру последовал Маленький Самец, а я вежливо оценила их метки, заметив при этом, что Самка так и не сдвинулась со своего места перед задней дверью магазина.

Маленький Самец припал на передние лапы, показывая мне, что хочет поиграть, и мы с ним немного поборолись, пока Большой Самец продолжал метить столбы, потом он трусцой приблизился к нам, и мы перестали играть, потому что его присутствие изменило ситуацию.

Когда задняя дверь магазина открылась, оттуда вырвалось целое облако запаха варяшегося мяса, и я увидела, что на пороге стоит женщина.

– Привет, милые собачки! – напевно произнесла она.

Самцы бросились к ногам женщины и сели, я тоже села, правда, держась немного поодаль, чтобы не вторгаться в личное пространство остальных собак. Я не знала, что сейчас произойдет. Я чувствовала, что Самка напряглась при моем приближении, но ее глаза были устремлены на женщину, которая держала в руках восхитительно жирную бумагу. Бумага шуршала, и от нее шел сочный аромат, пока женщина опускала внутрь ее свои пальцы, доставая оттуда большие куски жирной вареной говядины. Начав с Самки, она прошла вдоль ряда собак, давая каждой из нас по куску. Все мы облизывались в предвкушении еды, едва сдерживая радостное волнение.

– А ты, значит, моя новая подружка? Как тебя зовут? – спросила она меня, протягивая мне вкусный ломтик мяса. Я вежливо взяла его из ее пальцев и, быстро прожевав, проглотила, чтобы никто из остальных собак не попытался его у меня отнять.

– Это все, что у меня сегодня есть, мои лапочки. Ведите себя как хорошие собаки.

Женщина закрыла дверь. Мы все начали обнюхивать землю, проверяя, не выронил ли кто-нибудь из пасти вкусный кусочек. Самка подошла ко мне и подозрительно меня обнюхала, а Маленький Самец, виляя хвостом, припал на передние лапы, приглашая меня к игре. Мы немного покружились, наслаждаясь мясными запахами, идущими из пастей друг друга, потом вся стая двинулась дальше. Теперь я была ее частью и последовала за ней. Мне было хорошо с другими собаками.

Мы шли по узкой улице, идущей мимо задворок зданий. Здесь не было машин, но стояло несколько больших металлических баков, и в них явно содержались остатки съестного, которые я была бы не прочь изучить поближе, но стая не стала возле них останавливаться, если не считать того, что самцы подняли лапы и оставили на них свои метки.

В конце концов мы остановились у квадратного пластикового мусорного бака, из которого шли аппетитнейшие ароматы. Большому Самцу удалось сбить с него крышку, и я глубоко и жадно втянула в себя воздух, чуя, что там есть и сыр, и жир, и сладости.

И тут меня изумила Самка – она ловко запрыгнула на бак, когти ее задних лап заскребли по его стенке, в то время как морду она засунула внутрь. Затем она спрыгнула назад, вытащив из него коробку, из которой посыпались куски мяса, завернутые в хлеб. Каждая из собак схватила по куску еды и бросилась в сторону от стаи, чтобы побыстрее все съесть. Моя доля была завернута в пластик, а когда я его разорвала, оказалось, что доставшаяся мне еда покрыта острым горьким соусом, от которого я начала чихать.