Илале в ее заботах. Все это я узнал впоследствии. Тогда мне казалось, что он вне себя от горя и отчаяния, и я больше сожалел об уничтожении машины, чем о смертях, вызванных ее взрывом. Погибшие – это дикари, они не имеют значения, а машина, погибшая с ними, как я был уверен, высочайшее достижение человечества в любой цивилизации.

Но когда вечером к нам пришли Дункан Мойт и Илала, я был поражен спокойным стоицизмом изобретателя. Конечно, он было опечален, но у него было задумчивое и решительно выражение лица, и никакого отчаяния.

– Мне жаль, старина, – сказал я, сочувственно положив руку ему на плечо. – Я знаю, каким долгим и скучным покажется вам время, пока вы не сможете заняться сооружением новой машины, такой же совершенной, как та, что вы потеряли.

Он слегка содрогнулся, услышав мои слова, и мягко ответил:

– Сэм, я больше не построю ни одной машины. С этой мечтой покончено.

– Покончено! – удивленно воскликнул я. – О чем вы говорите? Вы откажетесь от всех своих амбиций, от ожидающего вас состояния, от аплодисментов и восхищения человечества?

– Какое это имеет значение? – спросил он. – Да, я отказываюсь от всего этого. Я буду жить с Илалой.

– Здесь?

– Да, здесь, в этой полуварварской и почти неизвестной земле текла. Результат многих лет работы исчез в одно мгновение, и мне не хватит храбрости начинать все сначала. У меня нет патентов на машину, а все чертежи и расчеты погибли вместе с ней. Я никогда не смогу построить равную по совершенству машину. Но зачем мне делать это? Здесь мне не нужен автомобиль. Не нужны состояние или слава, ничего не нужно, кроме любви, которую Илала дает мне бесплатно.

– Вы хотите сказать, что навсегда останетесь в этой забытой стране?

– Таково мое намерение, – сказал он. – Я помогу жене править ее народом, в ее обществе буду счастлив самым простым и естественным образом.

Мы долго и оживленно спорили с ним, а Илала, молча улыбаясь, сидела рядом, абсолютно уверенная, что мы не сможем изменить это неожиданное и нелепое решение.

Подобрали несколько останков и решили, что это останки того, кто когда-то был Налиг-Даном. Их сожгли на костре в ходе многочисленных внушительных церемоний. Горели и другие погребальные костры – и во дворе, и на равнине за пределами стены, потому что большинство злых зеленых вождей последовали за королем, чтобы помочь ему уничтожить машину, и разделили его участь.

На следующий день ярким утром на краю леса появился Нед Бриттон с отрядом, матросы пришли к нам на помощь. Мы вышли им навстречу и рассказали о гибели короля и о нашем изменившемся положении при новом правителе Сан-Блас. Нед на корабле слышал и ощутил взрыв, но приписал его землетрясению.

Индейцы не слишком радовались вновь пришедшим, однако я считаю, что мы придали достоинство церемониям дня, которые включали официальное признание Илалы как правителя и законодателя страны и ее последующий брак – очень примитивный обряд – с изобретателем Дунканом Мойтом. Муж Илалы был принят в племя текла, после чего возбуждение спало, и жители занялись своими обычными делами.

Однако нельзя было отрицать, что туземцам не нравилось наше пребывание среди них, и мы, оставаясь в деревне, не чувствовали себя спокойными.

Поэтому я сказал «королю Дункану», как шутливо называл его дядя Набот, что мы собираемся поспешно вернуться на корабль.

Он не возражал против нашего ухода и просто сказал, что это будет самым разумным. Потом немного поколебался, словно в замешательстве, и добавил:

– Вы должны знать, что вам никогда нельзя будет возвращаться. Текла будут жить своей жизнью, по своим обычаям, и я стану одним из них и забуду обо всем, что существует за нашими границами. Мы разрешаем вам свободно уйти в обмен на вашу доброту к нашей королеве, но, если вы посмеете вернуться, предупреждаю, что вы будете приняты как враги и преданы смерти.

– Значит, вы станете новым Налиг-Надом? – спросил я, возмущенный его словами.

– В будущем, как и в прошлом, деморализующее влияние белых и их фальшивой цивилизации будет исключено из страны Сан-Блас, – холодно ответил он. – Моя жена будет править, как правил ее отец, несмотря на то, что один белый допущен в наше сообщество. Вы были моими друзьями, но, когда вы уйдете, вы должны будете забыть нашу дружбу, как решил это сделать я. Если вы снова вторгнетесь в нашу страну, то только на свой страх и риск.

Это заявление из уст того, кого я считал верным товарищем, наполнило меня ужасом, смешанным с негодованием. Но этот человек всегда был необычным, и я пытался сделать скидку на его странный характер.

– Скажите мне, – спросил я, немного подумав, – как мы разделим алмазы?

– Они ваши. Мне они больше не нужны, – добавил он с ноткой печали в голосе. – Можете забрать мою долю – на одном условии.

– На каком, Дункан?

– Вы никому не скажете, где их нашли, и обещаете никогда не возвращаться за новыми.

Я колебался, а дядя Набот выглядел очень разочарованным.

– Я собираюсь, – решительно продолжал Мойт, – поддерживать традицию текла. У нас не должно быть ничего, что вызывает алчность внешнего мира, потому что только так мы сможем контролировать свою территорию. Я рад, что дерзкий Тчарн умер, и в течение следующих нескольких дней уничтожу все его прекрасные работы по золоту. Я также прикажу обыскать долину алмазов и бросить все белые булыжники в море. Таким образом у вас и у других не будет искушения снова прийти сюда. Наш закон будет исполняться жестко, и все чужаки, белые и черные, которые его нарушат, будут жестоко наказаны.

Да, я всегда подозревал в Мойте какую-то ненормальность. Возможно, уничтожение его удивительной машины нарушило непрочное равновесие в его сознании. Я видел, что он абсолютно серьезен и всякий спор с ним невозможен. Мои товарищи тоже заметили странный блеск в его глазах, предупредивший их, что он и пальцем не шевельнет, чтобы спасти их, если они попытаются вернуться в страну, которой правит королева Илала.

И мы с сожалением подчинились неизбежному. Мы попрощались с Дунканом Мойтом и его прекрасной супругой и пошли через лес, пока не вышли на берег реки, где увидели наш разбитый корабль. Нас сопровождал сильный отряд из молчаливых воинов, которые наблюдали за нами, пока мы не поднялись на борт, а потом исчезли, как призраки.

С тех пор я никогда не видел изобретателя и не ступал на землю текла.

Глава 24. Мы покидаем Панаму

Что ж, как вы догадываетесь, мой