Спасибо! Кира уже находилась. Даже есть расхотелось.

Решила вернуться обратно и наткнулась на Ши. Он сунул ключ в руку и тоже предложил вернуться. А потом, уже в комнате, спросил:

– Кого опять на улице подцепила? Что он хотел?

– Откуда я знаю, что хотел, – в первую очередь возмутилась Кира. – Попросил пойти с ним. Но потом извинился и сказал, что обознался.

– И всё?

– И всё. – Кира насупилась. – Я разве виновата, что всем от меня вечно что-то надо? – Но внезапно осознала: – А ты… ты его знаешь?

– Я сейчас на него работаю, – честно выложил Ши, и Кира озадачилась.

– Тогда… от меня-то ему что понадобилось?

– Не спросил, – снова честно выложил Ши и слегка пренебрежительно. Но Кира уже внимания на все эти эмоциональные тонкости не обращала.

Потому что голод вернулся, потому что еда стояла совсем рядом. Кира всё-таки заскочила в магазинчик, который располагался, как оказалось, в соседнем здании, и набрала много чего. И теперь можно спокойно насладиться трапезой. Тем более Ши посоветовал:

– Ты бы пока не выходила никуда. Сиди тут. Для тебя же лучше.

И на этот раз Кира не стала возражать. Ей и здесь хорошо. Всё, что надо для счастья, рядом: еда, вода во всех проявлениях – питьевая и водопроводная, крыша над головой, кровать.

Вечер надвигается. Самое время для ночных существ. Следовательно, Ши сейчас непременно смоется, и настанут полные тишина, мир и покой. Прям идиллия. Прям самый настоящий дом.

И Кира едва не ляпнула Ши вдогонку: «Ты во сколько вернёшься?»

Так по-семейному. Но между ними прозвучавшему бы крайне странно и неестественно.

Хорошо, что Кира вовремя засунула в рот печенюшку. Потом ещё печенюшку, съела йогурт и яблоко. Короче, умяла почти всё, что купила. Сначала торопилась, потом смаковала, но…

Наелась. А чем ещё заняться?

Нет ни компьютера, ни телевизора. Даже хотя бы одной книжки нет. Есть только собственный мобильный телефон, но Кира без особой надобности старалась его не включать. Боялась, что сразу грянет звонок, и если проявить слабость, ткнуть в значок соединения, раздастся голос, только от звуков которого очень захочется всё бросить и вернуться. А нельзя, нельзя возвращаться. И слушать нельзя. Чтобы не подвергать себя непреодолимому искушению.

Поэтому Кира, как обычно, торопливо набила эсэмэску с дежурными фразами: «У меня всё в порядке. Не волнуйтесь. Завтра напишу» – и снова отключила мобильник, спрятала поглубже в рюкзак.

И что теперь? Смотреть в окно? На застиранный шёлк неба? Который сначала делает вид, что по-прежнему молод и радостен – румянится, кутается в легкомысленные розовый, оранжевый и сиреневый. Но постепенно становится траурно-тёмным, и даже сияющий бисер звёзд воспринимается проблеском несбывшейся надежды.

Или считать завитки на лепнине? Даже уборкой не заняться, как Белоснежке в ожидании хозяев, потому что нечего здесь убирать. И без того до стерильности вычищено. Не от пыли и мусора, а от нормальной человеческой жизни.

Может, всё-таки выйти на улицу, прогуляться хотя бы вокруг квартала? Ну совершенно не сидится на месте, когда нечего делать. И спать ещё не хочется. Совсем.

А если спуститься вниз? Кажется, там, на первом этаже, располагается кафе или какой-то клуб, и попасть в него можно даже не выходя на улицу. Просто спуститься с лестницы и повернуть налево, войти в высокие двойные двери, украшенные цветным витражом. Кира забьётся в самый дальний уголок и хотя бы послушает музыку, понаблюдает за другими людьми. А если кто-нибудь захочет составить компанию, она будет говорить, что ждёт знакомых и они вот-вот должны подойти. Ничего же не случится.

Ладно. Спустилась, распахнула дверь с витражом, сделала несколько шагов и застыла в недоумении.

Что это, вообще, за место такое? Не очень-то похоже ни на кафе, ни на клуб.

Для кафе столиков слишком мало, и темновато. Для клуба музыка слишком тихая, и танцующих не видно. Но людей много. А главное – ничуть не меньше тех, у кого под обычным обликом прячется скрытый.

Первый раз Кира встречает их в таком количестве. И теперь понятно, почему тут никто лишнего не спрашивает. Потому что почти у каждого здесь своя тайна, своя странность, свой обман.

Сидят за столиками, на диванах вдоль стен или стоят, по двое или компаниями, пьют, едят, курят, разговаривают, смеются, шепчутся. Беспечные, свободные, раскованные. Некоторые даже чересчур. Льнут друг другу, обнимаются, целуются. Бордель какой-то!

Пожалуй, не зря Ши просил Киру не вылезать из номера. Не только на улицу, а куда бы то ни было. Лучше и правда вернуться, пока на неё не обратили внимания.

Кира сделала шаг назад, скользнула прощальным взглядом по залу и упёрлась глазами… точно… в него.

Вот ведь мерзость!

Сидит на высоком круглом стульчике, чуть откинув голову назад. Толком не рассмотришь, но глаза, кажется, блаженно прикрыты.

Ещё бы!

Верхом на его коленях устроилась девица, нежно перебирает пальчиками белые пряди и что-то увлечённо воркует, почти губы в губы. Эффектная, яркая, притягательная. Парни на таких западают мгновенно, а девушки очень часто смотрят с неприязнью и даже завистью. Но Кира видит больше, чем остальные.

Под человеческой внешностью проступает совсем другая. Не завлекающе прекрасная, а очень даже на любителя: красноватая чешуйчатая кожа, острые наросты на голове. Или это рога?

Двуликий, встретившийся в Кириной жизни вторым. Точнее, двуликая. Способная управлять мужчиной едва заметным движением изящного пальчика.

А этот – хорош!

«Ты меня как женщина не интересуешь». А сам легко и просто повёлся на тёмные приворотные чары.

Вот ведь придурок! Не такой, как все? Особенный? Куда только в подобных обстоятельствах вся эта особенность девается?

Кире ни к чему сумасшедший, свихнувшийся на почве неуправляемой похоти и бесконечного вожделения. Чтобы достичь цели, Кире нужен холодный, расчётливый, бесстрастный Ши.

Она решительно двинулась через зал.

Что лучше: дать девице в лоб, чтоб рога поотскакивали, или дёрнуть за струящиеся по плечам каштановые пряди?

А сладкая парочка её даже не замечает. Настолько увлечены друг другом.

Уже совсем близко. Последний шаг остался.

Ши успел ухватить Киру за руку, повернулся.

– Чего тебе? – спросил сухо.

– Она…

Кира ощутила себя не в своей тарелке. Идиотское положение: невозмутимый Ши, жуткая девица у него на коленях и Кира возле них, пыхтящая от негодования, с поднятой вверх рукой.

– Она – демон. Суккуб.

По всем здравым соображениям, он должен был хоть чуть-чуть испугаться или хотя бы удивиться, немедленно оттолкнуть девицу от себя. А он произнёс спокойно: