Переведя взгляд немного дальше, Надежда увидела несколькомусорных баков. И вдруг над одним из этих баков на мгновение показался краешекрозовой лысины.

– Ага, – прошептала Надежда, вглядываясь впространство за баками, – вот вы где, голубчики! Ну и приметный же этотлысый! Кепочку хоть бы на дело надевал, что ли…

Новое укрытие бандитов находилось как раз на пути усимпатичной блондинки, и с каждым ее шагом расстояние между ними неотвратимосокращалось.

Гена, мой шеф, похоже, смирился с тем, что я теперь чуть некаждый день ухожу с работы намного раньше. Или прихожу намного позже. Послетого как я по телефону обозвала его равнодушным и черствым типом, он не точтобы обиделся, но здорово удивился. Ведь раньше я никогда с ним не ругалась идаже не спорила. Поэтому он не ждал ничего подобного от такой мямли и рохли,как я (это его собственные выражения, но я с ним и не спорила).

– Ну что, похоронила своего бывшего? – спросил онна следующее утро вместо того, чтобы поздороваться.

– С чего ты взял? – холодно спросила я, также неутруждая себя приветствием. – Тело милиция забрала, хоронить не разрешают,пока дело не раскроют…

– Какое еще дело? – Гена малость сбавилтон. – Известно же, что твоего бывшего порешила его нынешняя жена, изревности.

– Откуда тебе это известно? – с подозрениемспросила я. – Тебя что, в милицию вызывали?

– Да нет, – он даже отступил на шаг, – простовсе уже знают, мне Жанка сказала или из бухгалтерии кто-то, уж не помню…

Вот вы мне скажите, откуда они узнали? Я молчала как рыба облед, свекровь сейчас не в форме, не иначе, как эта болтушка Васильцовапозвонила и все разболтала. Определенно у нее хроническое недержание речи! Вотбы кого к доктору Леденцову на прием! Хотя, возможно, это не лечится…

– Так вот, сведения у тебя неверные, – злорадносказала я, – дело еще не закрыто, потому что выяснились новыеобстоятельства. Какие – сказать не могу, чтобы тайну следствия не нарушить,подписку давала.

Геннадий заметно побледнел, и любознательность егоубавилась. Он просто очень боится милиции. Раньше я думала, что это касаетсятолько сотрудников из отдела по борьбе с экономическими преступлениями, нооказалось – вообще всех.

– Тебя, что ли, подозревают? – буркнул он, отводяглаза.

– Мы все у них на подозрении, – притворновздохнула я, – так что если ненароком вздумаешь меня уволить, то никак неполучится, пока все не закончится и убийцу не найдут. А то живо на тебяследователю наклепаю, что ты ко мне придирался, а Вадим за меня заступался, и увас были плохие отношения.

Глядя ему в лицо, я почувствовала слабый укол совести –можно ли так пугать человека? Этак нашего Геночку еще инфаркт хватит, отстраха-то…

С другой стороны, как еще можно ковать кадры хорошихруководителей? Как закаляют сталь? Сначала раскалят, потом резко охлаждают.Дома Гену теща регулярно поджаривает на медленном огне, а мои слова подобныушату холодной воды. Ничего, пусть привыкает, жизнь познается в борьбе!

Так или иначе, больше вопросов от Гены не последовало, итеперь он вообще избегает всяческих встреч со мной. Честно говоря, меня такоеположение вещей очень устраивает.

В этот день я тоже едва доработала до обеденного перерыва ипокинула свое рабочее место. Шеф столкнулся со мной в коридоре и не успелскрыться за дверью своего кабинета, как я выпалила:

– Еду в прокуратуру на очную ставку! Когда вернусь – незнаю! И вернусь ли вообще…

Глаза у Гены забегали, и он пробормотал:

– Я про твои дела ничего не знаю и знать не хочу!

– А придется! – бросила я в закрывшуюся дверь,сама себе удивляясь – ну что я к нему привязалась? Однако вспомнила, сколькораз Гена меня подставлял, как часто заставлял заниматься не своей работой,разгребать чужие завалы. И за это не то что денег – слова доброго от него неслышала! Так ему и надо, паразиту, пускай потрясется у себя в кабинете.

Выйдя на улицу, я взглянула на часы. Было уже половинавторого, а в той записке, которую я нашла в сумочке Вероники, было написано«14.30», так что у меня оставался ровно час. Тем более что я хотела приехатьзаранее и найти укромное, безопасное место, чтобы проследить, с кем тамвстречается Вероника.

Я замахала рукой проезжающим машинам.

Если бы на моем месте стояла Карина, наверняка не было быотбоя от желающих ее подвезти. Но я, как уже сказано, обладаю внешностьюнеброской и заурядной. Иногда мне кажется, что я вообще невидимка, по крайнеймере многочисленные машины проезжали мимо меня, как мимо пустого места.

Время уходило, а никто так и не останавливался.

Отчаявшись, я выскочила на проезжую часть.

Раздался резкий скрип тормозов, рядом со мной остановилисьбитые, видавшие виды «Жигули», из них выскочил дядечка лет шестидесяти изавопил:

– Ты что, с ума сошла? Тебе жить надоело? Если на тотсвет торопишься, ищи другое место! Я-то тут при чем? Мне из-за тебя на зонуидти неохота!

– Дяденька, подвезите меня! – взмолилась я какможно жалостнее. – Мне очень срочно ехать нужно, а никто неостанавливается!

– Конечно, не останавливаются, – проворчалводитель, постепенно успокаиваясь, – ты встала возле автобусной остановкии хочешь машину поймать. Отошла бы в сторонку, так давно бы уехала…

– Так подвезете меня? – Я смотрела на негоумоляющим взглядом. – Вы уже все равно остановились! Я заплачу, сколькоскажете!

– Зачем сколько скажете? Я не рвач! Кудаехать-то? – Судя по тону, дядечка успокоился.

– На Глухую Зеленину! – робко сообщила я, ожидая,что он откажется ехать в такой непопулярный район.

– Ладно, садись, – смилостивился водитель. –Я почти в ту сторону еду. На Левашовский. Только больше так не делай!Торопишься или не торопишься, на тот свет всегда успеешь!

Я облегченно вздохнула и плюхнулась на заднее сиденье.

Дядечка тронулся, то и дело поглядывая на меня в зеркалозаднего вида и что-то вполголоса бормоча.

– Дочка у меня такая примерно, как ты, – произнесон наконец со вздохом, – тоже мозгов нету. А свои, сама понимаешь, невставишь. Такой операции пока что не делают. Носится как угорелая, того и глядипод колеса попадет…

– Такой сейчас ритм жизни… – проговорила я, толькочтобы поддержать разговор. – Всюду надо успеть…

– А кто не торопится, тот гораздо большеуспевает! – подхватил водитель. – Вон погляди ты на этих, – онмахнул рукой в сторону снующих вокруг пешеходов, – так и лезут под колеса!Ну куда, бабка, куда?! – рявкнул он на особенно шуструю старуху.

Та сиганула через дорогу прямо перед капотом его машины, даеще погрозила ему кулаком.