а спину выгибаться, как в ломке.

И целовать он умеет так, как в реальности просто невозможно! Туда, куда хочется. И очень правильно: так, что на теле оживают все самые неизвестные точки, по ним словно молнией шарахает, вызывая испарину на коже. И нисколечко не стыдно наблюдать, как мужчина эти капельки ловит ладонями, растирает по мне, облизывает… И ему так вкусно, судя по виду, что даже у меня рот слюной наполняется…

Плевать на то, что совсем недавно я уже собирала вещи. Что хотела отправить по почте заявление об уходе. Плевать, что уже придумала, как солью весь проект конкурентам. Просто из вредности и желания сделать гадость.

Плевать на то, что хотелось рыдать от ревности и ощущения собственной никчемности.

Сейчас он здесь, со мной, и точно ни с кем не путает! А дальше… Дальше потом разберемся, когда станет уже не так хорошо…

– Тебе так удобно?

Ужас. Выплыла из легкого забытья, закрутила головой испуганно.

– Кто здесь?

– Ты уснула, Даш?

Это Пальмовский вдруг стал внимательным и заботливым. А я уже успела решить, что в мою постель затесался кто-то посторонний…

– Ты еще не ушел?

– Выгоняешь? – Посмотри-ка ты, улегся рядышком, и мою голову аккуратно так пристраивает на свое плечо.

Я сплю, наверняка. А проснусь одна, зареванная и несчастная. И опять пора на ненавистную работу, с которой так и не уволилась – не успела.

– Удивляюсь.

– Эй, ты что делаешь? – Он поморщился от щипка. Но тут же улыбнулся во все свои тридцать два ослепительных зуба.

– Проверяю, что ты настоящий.

– Могу доказать другим способом… – Замурлыкал даже, и руки опять потянул туда, где еще чуть-чуть – и появятся мозоли.

Ну, реально, нельзя так активно восстанавливать личную жизнь после долгого затишья.

– Спасибо. Этот способ меня не устраивает!

– Даш, ты чего такая сердитая? Тебе не понравилось?

Ты посмотри на него. Еще немного – и обидится. Кто-то посмел усомниться в его сексуальных чарах!

– А почему ты сейчас не с той мадамой, с которой обнимался в кабинете? Зачем ко мне приперся? Там не хватает чего-то?

Пальмовский осклабился крайне довольно. И почти неприлично заржал. Так раскатисто, что моя голова затряслась, как и вся постель, впрочем.

– Очень забавно, да. – Потянула на себя простыню, чтобы прикрыться, и прекратить уже этот фарс, наконец.

– Ты так уморительно ревнуешь, Даша. Не скрывая своей ревности. Я просто кайфую…

– Мы сегодня подали заявление в ЗАГС, если помнишь. И я не планирую терпеть никакого промескуитета в семье.

– Чего терпеть?

– Не позволю тебе шляться под чужими юбками. У тебя будет мальчик расти. Перед ним должен быть достойный пример!

– Похвально, Даша. Похвально. Я не ошибся, выбирая тебя в жены…

– Ты сейчас пойдешь на улицу голым, понятно? Если не прекратишь тут ерничать!

Простыней прикрыться не удалось: Пальмовский легко ее сдернул обратно.

– Вместе пойдем. Ты разве не помнишь: муж и жена – одна сатана.

– Так. Все. Хватит шуточек. – Уселась, уже не стесняясь ничего. Хочет любоваться на обнаженку – ради бога. Мне это говорить не помешает. – Когда ты домой собираешься? Мне спать пора.

– Я сегодня здесь буду спать. Извини, но добраться до дома уже просто сил не хватит. Да и пора уже привыкать…

– К чему?

– К тому, что я храплю, иногда толкаюсь, иногда перетягиваю на себя одеяло. Тренируйся, Даша. Чтобы после свадьбы сильно не удивляться!

Хороший секс – это здорово. Но это ужасная штука, если тебе имеют мозг, а не все остальное, к нему причитающееся.

– Ты меня достал, Пальмовский. Очень. Можешь хотя бы иногда нормально разговаривать, по делу? Не ерничать, не издеваться, а спокойно и внятно отвечать на мои вопросы?

– Ты голая сидишь перед мной. Грудь перед самыми глазами вон… – В подтверждение своих слов, Пальмовский потянулся губами к соскам.

По этим же губам и получил ладонью.

– Тогда вставай, одевайся тоже. В приличном виде и пообщаемся, как приличные люди…

– Даш, не будь ты такой занудой, пожалуйста. Чем ты недовольна-то? В какой момент я облажался? Оральный секс у нас обязательно тоже будет, но чуть позже. Я пока до прелюдий никак добраться не могу, терпелки не хватает. Но если хочешь, могу прям сейчас постараться!

Дебил озабоченный. И этот человек собрался кого-то усыновлять! О чем с ним можно будет говорить при ребенке?!

– Ты знаешь, Аля права, мне кажется. Не зря она предлагала себе забрать Вовку, а не тебе отдавать!

Вот. Добилась своего. Всю браваду и придурошность с его лица как водицей смыло. Слава поднялся, выпрямился, уставился на меня грозно.

– Ты что? Решила пойти на попятную? Надавала обещаний пацану, а теперь в кусты?

– Он же сам сказал: не беда, если я не подойду, Славик найдет себе другую. Вот и займись.

– А если бы я с цветами пришел, ты бы сразу меня простила? – Он встал, заходил по комнате, нисколько не стесняясь своей наготы.

– Если бы ты просил прощения не с голой задницей, то шансов было бы больше.

С замиранием сердца смотрела, как он поднимает с пола брюки. Скулы от волнения свело, зубы стиснулись.

Вот сейчас он оденется и опять уйдет! И я сама в этом буду виновата!

– Держи. Я мог ошибиться с размером… Но должно быть хорошо.

Разглядывая ногти и стараясь не расплакаться, я плохо следила за тем, что он делает. Ну, шуршит себе одеждой и шуршит. Наверное, одевается… Катастрофически не хотелось видеть, как он уходит, сверкнув на прощание уже одетыми ягодицами.

– Что?

Прямо перед моими глазами красовалась коробочка. Маленькая, бархатная, очень симпатичная. За ней были видны все те же голые ноги Пальмовского.

– Ну, положено, вроде бы, сначала дарить кольцо на помолвку. А потом уже обручальное. Вот. Делаю, как положено…

И – нет. Мне не почудилось. Он был смущен. И вроде как будто стеснялся…

От сердца сразу отлегло.

– Спасибо. Откроешь сам?

Пальцы дрожали. Было страшно, что просто выроню колечко и потеряю. Никогда бы себе такое не простила!

– А на какую руку нужно надевать? На правую или на левую?

Изящный золотистый ободок сверкнул зеленым камушком. Вокруг переливались еще какие-то, похожие на фианиты. Или это, все же, бриллиантики? Это ведь ужасные деньги, наверное…

– Не знаю. Я не готовилась к этому моменту…

– Давай тогда левую.

Он уверенно, словно делал это ежедневно, взял мою кисть, натянул колечко на безымянный палец. Оно там село как влитое, сама бы так точно никогда не выбрала…

– Классное. Очень красивое… Как ты умудрился так хорошо подобрать размер, Слава?

Он ухмыльнулся. Кажется,