Небо чуть разъяснилось, но скоро наползли тучи. Сидим под кустами лепуна, ждём. А вот чего ждём и сами не знаем. Пришли двое болотников, с топориками. Встали чуть поодаль, поглядывают на камыш, озираются.

— Эй. — Окликнул Михалыч. — Кого ждём?! Шмотки верните!

Болотники не ответили, даже не повернулись на оклик. Напряжённые они, дёрганые. Головами вертят, перешептываются.

— Мужики! — Не удержался Сюндель. Поднялся и пошёл к ластоногим. На дворе зябко, а он в майке с длинным рукавом. — В самом-то деле, чего резину тянем? — Пританцовывая и потирая плечи спросил Сюндель. — Оттопырились, погуляли, пора и по баракам. Верните стволы. Отдайте вещ мешки, одежда там. Имейте совесть, холодно.

И снова болотники не ответили. Поглядывают во все стороны, переговариваются. Отошёл я в сторонку, привалился к дереву, сижу бросаю в болото камушки. Куст лепуна опустил ветки в воду, мошки бегают по болотной тине, взбираются на куст по веткам. Бросаю камушки, а сам думаю — нехорошо получилось с девкой. Серёга-Сюндель невесть что про меня подумал.

— Бродяга. — Позвали сзади.

Выронил камушек, вскочил. Хозяйка Кхну подошла и не одна, с четырьмя ластоногими. Что-то я совсем расслабился, сижу у болота точно в своей лёжке. Так и зверюга подкрадётся, не услышу. Нужно прекращать с выпивкой и дурными мыслями. Что мне Сюндель? Плевал я на него. Пусть думает всё что хочет.

Кхну взяла меня за руку, подвела к воде. Мои приятели поспешили вслед за нами, но охранники встали на их пути, преградили дорогу.

— Происходит что-то неладное. — Присев у воды очень тихо заговорила хозяйка. — Этой ночью у заброшенной деревни пропали трое воинов. — Кхну поманила пальцем, болотник заспешил к нам. — Покажи. — Болотник развязал мешок.

— Что за? — Я отшатнулся, к горлу поднялся мерзкий ком вчерашнего застолья. В мешке голова болотника. Там, где должны быть глаза, торчат деревянные колышки, во рту кляп из травы.

— Ответь Бродяга. — Хозяйка придержала меня под локоть. — Твой народ способен на такое?

— Я таких не встречал.

— Тогда кто мог такое сделать?

— Я не знаю.

— Вы готовы уйти? — Жёстко и строго спросила Кхну.

— Да. — Я закивал.

— Ваши вещи там. — Худой палец указал на болото. Сухие деревца, камыш, квакают лягушки, грязная вода. Впереди топь. — Уходите.

— Куда идти? — Смотрю на болотные кочки, по спине холодок. Неужели хозяйка Кхну решила нас утопить? Перевёл на неё взгляд и признался. — Я не знаю дороги.

— Вас проведут. — Заверила Кхну и ушла.

— Спасибо. — Ответил с большим опозданием. Хозяйка скрылась за кустами, вслед за ней поспешила охрана. Не все, трое ушли, один остался.

— Вот. — Встал болотник передо мною, протянул металлическую пластину. Небольшая она, с палец длинной, не шире и не толще лезвия моего ножа. — Если встретишь таких как мы. Передай.

— Хорошо, передам. — Я кивнул.

— Хозяйка сказала. — Болотник глянул на моих приятелей.

— Ты и большой аги можете к нам приходить. Других не пустим. Бойся маленьких человечков в мешковатых одеждах.

— Кого?

— Твой народ, называет их пряхами. Для нас туртулаэйзы. Где они, там смерть.

— Что за пряхи?

— Будь внимателен. — Предупредил болотник. — Почувствуешь запах кислого, беги что есть духу. Не потеряй аушуту. — Болотник взял меня за руку положил в неё пластину и напомнил. — Передай аушуту таким как мы. Разыщи озёрных братьев. Хозяйка знает, ты сможешь их разыскать, шао-ту поможет.

— Где искать? — Спросил даже не знаю зачем? Не собираюсь я искать ластоногих. Верчу в руке пластину из жёлтого металла. Выдавлены на ней какие-то каракули, и выпуклый рисунок — болотник с шаром вместо головы.

— Этого никто не знает.

Идём тяжело и медленно. Хуже всех Сюнделю, тащит девку. После травки что я ей дал, перестала улыбаться и свалилась как подкошенная. Тогда-то Сюндель и взвалил её себе на плечо. Вот уж удружили болотники с травкой, могли бы и предупредить.

Врать не стану, и мне не легко. Винтовку Михалыч не забрал хоть и грозился. Лучше бы она у него осталась, уж больно большая и неудобная для прогулок по болоту. А тут ещё Карлуха будь он неладен, ростом не вышел мой приятель для таких путешествий. Едва ноги волочит, мешок не бросает точно прирос к нему. Ноет мелкий, на свою гадкую жизнь жалуется. А я, слушаю и тащу его за собою. Там, где глубоко несу на себе. Бусики из ракушек вещица хлопотная, а когда Карлуха на спине едет, хоть вой. Шею царапают. Хотел было снять, в мешок спрятать. Поймал на себе осуждающий взгляд болотника и передумал. Что же мне теперь с этими ракушками до скончания дней мучиться?

Странная у нас компания. Сюндель с девкой на спине, я за Карлухой приглядываю. Михалыч с Гунькой обособились, идут вслед за ластоногим, нам не помогают. Плохая у меня компания, ненадёжная.

Иду гляжу по сторонам, часто оглядываюсь. Запах от нас по всей округе разлетелся. Толпой в болото полезли, широкий след оставляем. Как бы зверьё не унюхало? Болотник тоже башкой вертит, останавливается, слушает. Кому как ни ему знать, кто в этих краях главный хозяин? Болотный рвака прячется в тине. Ухватит за ногу и утащит в яму. В этих местах и без рваки зверья хватает. Кто жалит, кто кусает, встречаются и с фантазией. Тот же остронос, этот, тварь хитрая. Не такой крупный как рвака, но выдумщик ещё тот. Ударит носом, не поймёшь на что напоролся, на корягу, или камыш в ногу ткнулся. Кровь, как не старайся не остановишь. А этот гад позади бредёт не торопится. Ждёт, когда свалишься.

Темнеть начало вышли к знакомому мне месту. Комаров, мошек, жучков и букашек, тьма тьмущая. Гудят, роятся.

Деревянная лачуга посреди болота, старая, обветшалая. Сваи чёрные, крыша из камыша поросла мхом и низенькими кустами. Не знай с какой стороны подойти, пройдёшь в двух шагах и не заметишь. Вокруг хибары камыш, а на воде большущие красно-жёлтые цветы баюки. Вонь от них стоит ужасная, почти как в отхожем месте. На этот запах и летят насекомые.

Вывел нас болотник к избушке, развернулся и ушёл, слова не сказал на прощание. Проводил я его взглядом, не теряю надежды, может хоть рукой помашет. Не помахал. Ну и ладно, я не гордый, переживу.

С большим трудом взобрались по скользким сходням и повалились на доски помоста. Болото я вам скажу — это куда хуже бурелома и сухостоя вместе взятых. Там посидеть, да отлежаться можно. В болоте останавливаться не желательно, увязнешь. Ноги преют, царапины да укусы грозят большими неприятностями.

Чуток отлежались, перевели дух. Отворили скрипучую, кособокую дверь и вошли под крышу. Снял бусики, подарок болотников спрятал в мешок. Здорово они мне шею исцарапали и натёрли. Надо бы потёртости да порезы мазью смазать. Но это чуть позже, обустроимся тогда и подлечусь.