Я оглянулся назад — Аранна опускала эльфийский лук:

— Вот ради этого выстрела, наверно, я всю жизнь и тренировалась! Скорее, Викор. Алдан, по-моему, уже умирает!

Я бросился к упавшему орку, не обращая внимания на колющие ноги ветки, колючки, рассадил палец о древесный корень, взвыв от боли, и наконец подбежал к лежавшему мертвому вождю. Облегченно вздохнул — на его руке красовался мой серебряный браслет. Правда, открыть его хитрые застежки они так и не смогли — похоже, их просто выломали.

Я сдернул с его руки браслет, прикрепленный какими-то веревочками, — при этом чуть не порезал пальцы, отрывая прочные завязки, и бросился назад.

Аранна стояла над телом брата и рыдала.

Алдан уже не дышал. Из глубокого отверстия в его груди еще сочилась кровь, но струйки были слабыми и тонкими.

Я сосредоточился и выпустил в его тело мощный заряд лечебного заклинания. Вначале ничего не происходило, потом страшная рана на груди, открывавшая кости и слабо дергавшееся сердце, стала затягиваться, и скоро от нее остался только шрам, пересекающий грудные мышцы.

Алдан не открывал глаза, Аранна приложила ухо к его груди, послушала и сказала:

— Сердце не бьется! Он умер, умер! — Она зарыдала, бросившись ему на грудь.

Я отошел чуть в сторону. У меня в голове не укладывалось — ну как, как это случилось? Как я допустил гибель друга, и так глупо? Расслабились — вот одно слово. Расслабились, стали самоуверенными, понадеялись на свой авторитет неприкасаемых и хитрость, и вот результат — какой-то провинциальный вождишка обвел нас вокруг пальца, как детей.

— Чего это вы так вырядились? — неожиданно раздался голос эльфа. — Или, скорее, разнагишались!

Аранна прекратила рыдать и удивленно посмотрела на открывшего глаза брата:

— Ты жив? Неужели ты все-таки жив?

Она снова зарыдала, теперь от счастья, и бросилась в объятия Алдана. Он похлопал ее по голой спине, потом отстранил, смущенно кашлянув, и сказал:

— Это… ты бы накинула на себя чего-нибудь. Хотя, должен сказать, узоры по животу, груди и бедрам тебе идут. Очень, очень пикантно выглядишь!

— Извращенец, — фыркнула сквозь слезы Аранна, — я думала, что потеряла тебя!

— Ну это не повод, чтобы залазить голой на брата! — хихикнул Алдан. — Ты и мертвого поднимешь, такая красотка!

Аранна покраснела и кинулась к куче нашего барахла, нашла свою одежду и побежала к ручью смывать с себя краску.

Я же, не одеваясь, взял нож и побрел к привязанным товарищам.

Они так и продолжали спать. Я разрезал веревки, мягко уложил их на траву, последним отвязал старика-орка. Пустив в каждого импульс выздоровления, я изгнал из их организмов заразу, опутавшую мозг наркотическим опьянением, и теперь они просто спали. По примеру Аранны я взял одежду и тоже пошел к ручью.

Подруга там плескалась вовсю, разбрасывая кучи брызг, до красноты терла тело песком, сдирая присохшую краску, и выглядела просто прекрасно. Я плюхнулся в воду рядом с ней и несколько минут с наслаждением лежал лицом вниз, впитывая всем телом прохладную влагу. Потом встал на колени в неглубоком затоне, чтобы вода достигала мне до груди, и тоже стал смывать с себя краску. Эта мерзость удалялась с трудом, видимо, была сделана на масляной основе, и только с помощью абразивных материалов, то есть песка, удавалось от нее очиститься.

Мне помогала Аранна, оттирая меня как заправская банщица. Скоро, после ее усилий, очищаться мне стало трудно, и наше очищение плавно перешло в сексуальные игрища, прервал которые голос Бабакана:

— Хм… чего это вы тут делаете?

— А ты чего, не понял? — огрызнулась красная Аранна. — Иди отсюда, гном-извращенец!

— Это вы извращенцы. Тут единственная запруда на всю округу. Мне что, как жабе, ложиться в ручеек глубиной по щиколотку, чтобы смыть эту пакость? Перемещайтесь куда-нибудь, я тоже мыться буду! — И Бабакан бесцеремонно плюхнулся рядом с нами. — Сейчас еще и Каран сюда придет, сваливайте побыстрее, отмылись уже!

Мы с Аранной, хихикая, побежали от ручья, при этом я прикрывал причинное место ладонью, дабы не смущать граждан-путешественников.

Через два часа мы, одетые и обутые, снова ехали караваном к своей цели. Алдан был еще слаб, но держался на коне хорошо. Мы решили отъехать подальше от проклятого места, которое я перед выездом спалил огнем дотла. Идол горел жарко и весело…

Остановились мы на ночлег в сумерках, возле небольшого степного озерца, питаемого подземными ключами. Пока на костре закипал чай и варилась похлебка, мы рассуждали о происшедшем с нами:

— Знаю я эту жидкость, — сказал Даркк, — ее делают шаманы из какого-то гриба. Ее обычно дают или больным, чтобы боли не чувствовали, или же жертвам, когда надо, чтобы меньше орали перед смертью. Ну кто знал, что они подмешают ее в вино.

— Викор, а как ты сумел очнуться, ведь тебя опоили так же, как нас? — спросил Каран. — Мы-то только с твоей помощью вышли из забытья.

— Бабакан так две чашки хряпнул, и то оно не сразу на него подействовало. Похоже, они потом его еще допаивали. Что касается тебя, то ты — человек неопытный… А я… я, похоже, тренировку получил, когда в своем мире сильно пил. Мой организм привык справляться с большим количеством алкоголя, вот, видимо, и вышел из опьянения раньше, чем они рассчитывали. Им надо было начать с меня, а не с Алдана. Кстати, если бы не твоя сестра, Алдан, лежал бы ты сейчас уже в земле сырой. Она сбила с коня вождя, который пытался удрать с моим лечебным браслетом. Всадила ему стрелу между лопаток, он даже пикнуть не успел. Молодец.

— Она это может, — с гордостью ответил Алдан. — Не хуже мужчин стреляет! Тетиву этого лука оттянуть-то не все в состоянии, не то что попасть из него куда-нибудь, а она в соревнованиях выступала наравне с мужчинами и занимала призовые места. Кстати, сестренка, а чего там это орки хотели с тобой сделать? Что там за приспособление такое было?

— Могу пояснить, — откашлялся старик и лукаво посмотрел на покрасневшую девушку: — Это подношение богу Калану. Кроме сердец врага он любит еще подношение в виде человеческого семени. Они собирались всем отрядом совершить жертвоприношение, а Аранна была средством для извлечения семени. Проще сказать — трахнули бы ее сто человек, а потом так же принесли бы в жертву… то, что от нее осталось.

— А чего она в сознании была? Мы все опоенные, она-то тоже вначале опоенная была, а потом почему оказалась в трезвом разуме?

— Ей, похоже, дали противоядие. Во время обряда она должна была понимать, что с ней делают, кричать, стонать, просить о пощаде — так интереснее и богу угоднее.

— Проклятые извраты! — с ожесточением выкрикнула Аранна. — Хорошо, что ты их всех убил, Викор! Надо было мне им всем члены еще отрезать и на дерево повесить, чтобы соплеменники видели, для острастки!

— Даркк, а откуда ты так много знаешь об этих изуверских обрядах? — с недоверием спросил Каран. — Неужели тоже в них участвовал?