Впереди, посреди площади, стоял невысокий деревянный помост, плотно окруженный гудящей толпой. На помосте Вэл увидела крепко сбитого высокого мужчину в серой дорогой одежде.

Тот обвел взглядом взволнованную толпу и поднял обе руки вверх, призывая к тишине.

Площадь послушно смолкла, напоминая единый живой организм. Последовал кивок стоящему неподалеку в почтительной позе городскому стражнику, и тот исчез, вскоре появившись во главе небольшой процессии, состоящей из совершенно обнаженной молодой женщины в ошейнике, с длинными спутанными волосами и ее спутника, ведшего ее на поводке, словно собачку на прогулке. Мужчина по-хозяйски дергал толстую веревку, отчего голова несчастной моталась из стороны в сторону.

Вэл задержала дыхание, когда толпа приветственно взревела, и закусила нижнюю губу, не замечая, как кровь из лопнувшей кожи окрасила дрожащий подбородок. В груди как пожар разгорелся, заставляя крепко сжать вспотевшие пальцы.

Она знала, не понимая, почему и откуда, но знала, что сейчас произойдет.

Толпа бесновалась, крики разносились по площади, отражаясь от стен домов. Громче и громче. Волна за волной.

Рослый мужчина в серой одежде крикнул что-то в разгоряченную толпу, доставая из висевших на поясе ножен небольшой кривой меч. Остро отточенный клинок сверкнул, когда женщина рухнула на колени, ударяясь о жесткие доски помоста.

Вэл видела ее лицо, перепуганное до смерти, бледное, с обескровленными синими губами. Женщина обливалась потом, и в то же время ее сотрясала сильнейшая лихорадка.

Повинуясь жесту мужчины, площадь вновь стихла, оглушая звенящим молчанием.

Вперед выступил тот, в чьих руках была толстая веревка. Его лицо было абсолютно спокойно, будто происходящее совершенно его не касалось. Он обвел взглядом застывшие в ожидании взволнованные лица и, разливая по венам Вэл горящее безумие, заговорил ровным, лишенным эмоций голосом:

– Это моя Вторая. Ее имя – Ката. Она спала с другим. Я оставляю ее вам, на ваш суд и на ваше милосердие, если оно будет угодно.

Веревка упала на помост, скручиваясь толстой змеей, и в тот же миг толпа взревела, оглашая площадь криками предвкушения.

– Не смотри, – раздался знакомый голос.

Вэл ошарашенно обернулась, задевая плечом стоявшего позади Раза.

– Останови это, – прошептала Вэл, хватая его за руку. Совершенно не удивилась тому, что видит его рядом с собой. Не задалась вопросом, как Раза смог найти ее в этой толпе – в этом сумасшедшем мире ничто больше не имело значения. – Ра…

– Я не могу, – ответил он, смотря поверх головы Вэл. – И даже если бы мог, я бы не сделал этого.

– Почему? – Вэл, кусая губы, посмотрела в спокойное лицо Раза, но он не ответил, не отрывая взгляда от происходящего на площади.

Вэл медленно отвернулась, переводя взор на место казни. Женщина закричала, когда вынырнувший из толпы случайный мужчина, подбадриваемый громкими криками, опрокинул ее на спину, раздвигая ей ноги.

Мужик нетерпеливо спустил штаны и неистово задергал свой член, а затем навалился на кричащую женщину.

Вэл увидела, как его зад быстро задвигался, и, не в силах смотреть на это безумство, опустила глаза, находя успокоение в деревянных досках сарая.

Толпа кричала и кричала, заглушая хриплые стоны и громкие всхлипы женщины.

Вэл молча стояла, не в силах пошевелиться. Рука ныла где-то на кромке сознания, а замерший за ее плечом Раза казался чем-то несуществующим и нереальным.

Громкий звериный рев, разрывающий перепонки и до боли отдающийся в грудной клетке, заставил испуганно вскинуть голову. Вэл тут же задрожала, делая шаг назад. Раза, отозвавшись на движение, обвил руками ее талию, а губы нежно коснулись вспотевшего виска.

– Я же говорил – не смотри, – прошелестел над ухом тихий голос, но Вэл словно онемела, не в силах произнести ни слова, разглядывая заполонившее площадь море людских голов, стремительно уменьшающееся и сменяющееся жуткими, оскаленными мордами.

Она больше не видела девушку, скрытую за коричневыми и серыми мощными мохнатыми фигурами, терзающими ее тело.

«Они насилуют ее, – исступленно пронеслось в голове. – Они насилуют ее в своем зверином обличье».

Один из оборотней поднялся, освобождая место другому. Вэл на краткий миг увидела белые окровавленные бедра и бессильно раскинувшиеся ноги в алых подтеках.

Она медленно прикрыла веки, ощущая на своем теле показавшиеся вдруг невероятно, нестерпимо тяжелыми руки Раза.

– Это же полное дерьмо! – Вэл со всей дури ударила носком сапога по шатким стенам. – Дерьмо, мать его, сраное дерьмо!

Прогнившая доска треснула, и Вэл удовлетворенно окинула ее взглядом.

– Успокойся, – Яниса с опаской поглядывала на с трудом держащую себя в руках Вэл, – просто прими это как данность…

– Данность? – Вэл резко обернулась, являя ее взору осунувшееся бледное лицо. – Данность? Ты издеваешься надо мной, что ли? Они же ее убили! Изнасиловали толпой и убили, ублюдки!

– Тише, Вэл. – Яниса сжала губы и тяжело вздохнула. – Это их город и их порядки. Ты не можешь ничего изменить.

– Я и не собираюсь тут ничего менять! – Вэл кричала, едва ли осознавая это. – Я просто хочу свалить отсюда!

– Ты не можешь! – Яниса подалась вперед и высоко подняла огарок свечи, бросая на свое лицо тень. – Не можешь, пойми ты это наконец! Я ведь уже объясняла, что тебя поймают!

– И что? Притащат меня на площадь и трахнут по очереди? – Вэл сплюнула на земляной пол и утерла губы рукавом куртки. Взгляд задержался на черной ткани, и ей вдруг стало противно оттого, что она носит на себе одежду, чуждую ей, сшитую не людьми и не для людей.

Долбаный пропащий город, населенный тварями в человеческих масках.

– Тебе сломают ноги, а если твоему баргесту покажется этого мало, то сломают еще и руки, – серьезным голосом произнесла Яниса.

Вэл тихо завыла, запуская ладони в темные волосы. Она запрокинула голову и замерла, вцепившись пальцами в длинные пряди.

– И что прикажешь делать, а? – Вэл прикрыла веки, тщетно пытаясь собраться с мыслями. Сердце стучало как бешеное, заставляя глубоко вдыхать и выдыхать холодный ночной воздух.

– Научиться жить здесь, – спокойно ответила Яниса. Она неслышно подошла к Вэл и мягко коснулась ее локтя ладонью. – Послушай меня внимательно. Ты должна успокоиться.

– Да спокойна я! – огрызнулась Вэл, опуская руки.

Кому она врет? Спокойна, как же.

Внутри, терзая душу, жило что-то неподвластное пониманию, то, что медленно, но верно выгрызало изнутри, лишая воли.

Она знала, что это не только страх. Это было нечто иное, противоречащее всему разумному, что еще оставалось в воспаленном сознании.