Генка сообщил нашим по рации, что мы подъезжаем, и по прибытии (а обратный путь занял часа полтора) нас уже встречали.

Томка, как только увидела на пороге Марата, съязвила:

— Ой, Маратик! Ты никак соскучился и погулять приехал?

Тот вытаращился на неё. Из-за него выглянул Рустам, и тут подключилась Зойка:

— Ну что, Рустам… катастрофа-матастрофа, говоришь?

Рустам посмотрел на неё и сказал:

— Я тебя помню. И её помню, — он показал на Томку. — Это же вы, ля, наши «Жигули» угнали… с вами ещё дед был.

— Мои «Жигули»? — пробормотал Марат. — А, так вот вы кто! Я тебя в туалет повёл, а дед с этой, — он показал на Зойку, — мне дали по башке, связали и оставили в подвале. Тающенко меня потом чуть не убил…

Тимура Катя с Полиной сразу увели обрабатывать лицо и руки. А остальных мы остальных усадили за стол ужинать.

— Вот видите, парни, как хорошо, что наши девочки тогда от вас убежали, — сказал Генка. — Не убежали бы, глядишь, некому было бы вас сейчас спасать.

Стали решать, где жить нашему пополнению. На пару ночей их решили разместить на ферме, а за это время подготовить для них дом — следующий за прудом. На дом навалились всем «колхозом», и он был готов к заселению уже через два дня. В нём стояла настоящая русская печь, что было очень удачно: решался вопрос и с отоплением и с вентиляцией.

Между тем, приближался день Победы, и мы готовились его отпраздновать. Когда мы пропустили день Октябрьской революции, Егорыч бухтел почти до Нового года. И это несмотря на то, что во второй половине дня мы под его нажимом спохватились и накрыли стол.

— Ну и молодёжь пошла, — ворчал старик. — Такой день, такой день! Буржуев, вишь, сбросили, народ взял власть для-ради… как же можно забывать, а?

После этого мы аккуратно вели учёт всех советских праздников. Отметили день Советской армии, день Космонавтики, в день рождения Ленина включили Егорычу патриотический концерт из революционных песен.

На Первомай украсили комнаты воздушными шариками, Егорыч был пьян и доволен. И вот подошёл день Победы, когда вся наша коммуна снова собралась за одним столом. Было ещё теснее, чем на Новый год — как никак прибавилось шесть человек. Сначала мы просто сидели за столом и разговаривали. Потом Люда принесла военный фильм и концерт. Таисия Прокофьевна с Иваном Васильевичем всплакнули да и Егорыч растрогался.

К началу концерта за столом стало посвободнее: старики, кроме Егорыча, разошлись, Сабировы и Валеевы отправились к себе продолжать устраивать быт, потихоньку исчезли Артём с Василисой. Мы смотрели концерт, а некоторые даже взялись отплясывать на маленьком пятачке у окна.

Егорыч изрядно захмелел и по обыкновению стал рассказывать байки из прошлого. На этот раз он вспомнил о странном случае, произошедшем в селе, когда он был ещё шестилетним пацаном.

— …Выбегаем с Саньком за околицу, а он стоит. Ну и мы бегом за Савельичем…

— Кто стоит-то, Егорыч? — посмеиваясь, спрашивал Генка. — Или правильно — у кого?

— Да ну тебя! — отмахнулся Егорыч. — Там, вишь, прямо за Нюркиным домом был луг. И через него укатанная дорога. Петрович по ей ездил, ты уж его и не помнишь…

— Как это я не помню? — поправил его Генка. — Петрович первый меня на трактор посадил…

— Ну помнишь, и молодец, — сказал Егорыч. — И вот на той дороге стоял «Форд», микроавтобус. А в нём никого.

— «Форд»? — присвистнул Генка. — Да не сочиняй, Егорыч. Не было тогда у нас в деревне никаких «Фордов».

— Не было, — подтвердил Егорыч. — А в тот день появился. Накануне не было, а тут возник.

Мы переглянулись, решив не спорить с упрямым стариком. А тот продолжал:

— Он был такой… как инопланетный для нас. Но сломанный. Савельич его загнал в свой гараж, пробовал починить… для-ради, да там такие были детали, что он пару дней провозился и плюнул.

Мы продолжали молчать. Егорыч тоже помолчал немного и посмотрел в окно.

— Эх… хорошо-то как, — сказал он. — Только салюта не хватает.

Не успел он это сказать, как вспыхнул яркий свет, следом раздался гул, и мы бросились к окнам. У меня мелькнула было мысль, что это наши затейники Артём с Денисом приготовили сюрприз. Но они тут были явно не при чём. Высоко в небе с огромной скоростью летел раскалённый шар. На наших глазах секунд за тридцать он пронёсся по всему небосводу и скрылся за горизонтом. Через несколько секунд потемнело, и тут же небо у горизонта, осветившись яркой вспышкой, раскололось на тысячи огненных брызг. Фейерверк этот сопровождался полным безмолвием, видимо, взрыв произошёл так далеко, что звук сильно отстал от света.

Дождавшись, когда все осколки скрылись за горизонтом, мы вернулись к столу.

— Вот тебе, Егорыч, и салют, — сказал Генка, который, как и все мы, находился в прострации.

Концерт больше как-то не смотрелся. Все взялись обсуждать происшедшее. Меня почему-то считали специалистом по всему непонятному, поэтому в конце концов все уставились на меня.

— Ну, Стас, — сказала Томка. — Тебе слово, объясняй, что это было.

— Похоже, крупный метеорит упал, — ответил я. — Или астероид.

— И что теперь будет? — спросила Полина. — Земля хоть не расколется?

— Ребята… — сказал я. — Всё самое худшее с нами уже случилось. Ну что может нам сделать какой-то астероид, если он не упал прямо на нас? Самое большее — изменит траекторию движения Земли. Это, конечно, вряд ли, слишком несопоставимы массы. Но если бы и так — хуже-то не станет, потому что куда ещё хуже?

— А раньше на Землю когда-нибудь падали астероиды? — спросила Василиса.

— Конечно, — ответил я. — И не раз. Насколько я помню, прям вот судьбоносных падений известно три…

В этот момент мы не услышали, а почувствовали какой-то подземный рокот, задрожала мебель, затрясся пол под ногами.

— Землетрясение? — испуганно спросила Зойка.

— Сейсмическая волна, — ответил я. — Так… сколько времени прошло? Минуты три-четыре, да? Значит, он упал примерно… — я посчитал в уме, — в трёхстах-пятистах километрах отсюда. Думаю, нам это ничем не грозит.

— Так что про астероиды? — напомнила Томка.

— Ну да, астероиды. Так вот. Шестьсот пятьдесят миллионов лет назад Земля была