Егорыч замолчал и повернулся ко мне:

— Вот в этот источник ты и упал. Да, он никогда не перемерзал даже в самые суровые зимы. Странным свойством обладает: зимой вода в нём тёплая, а летом — ледяная. Вот так-то…

С этими словами Егорыч обратился к Томке с Людой:

— Ну без меня заканчивайте, девочки, у меня что-то кости разнылись, пойду полежу часок.

Таисия Прокофьевна посмотрела ему вслед и сказала:

— Кажные десять лет, голубчики, приезжает сюда монах один. Странный такой. Не молится, не крестится…

Мне показалось, что я где-то это уже слышал. А Таисия Прокофьевна продолжала:

— Ходит к роднику, стоит возле, смотрит в воду. Чёрная борода, ряса до пят. И шапочка такая, а из-под шапочки рыжие лохмы торчат. Постоит, постоит да и уходит. Ни с кем не разговаривает. Но мне однажды удалось, я ещё девочкой была…

Я вспомнил. Про монаха, который не молится и не крестится, Егорыч рассказывал нам с Зойкой, когда мы сразу после моего приезда пили пиво в саду.

— …посмотрел на меня так косо, да и говорит: «Здесь, Тая, начнутся новые человеки». А я ему: «Ты откуда знаешь, что я Тая? Ты шпион?». А он погладил меня по голове, сказал: «Ты увидишь закат, но восхода не увидишь, Тая…». И пошёл прочь.

— А потом появлялся ещё? — спросила Зойка.

— Кажные десять лет, говорю же, — ответила Таисия Прокофьевна. — Но со мной больше не гутарил. И что странно — не менялся вовсе… Так всё и оставалось — чёрная борода, рыжие волосы. Правда я его всё издаля видала, может, и менялся. Так, девочки, давайте-ка на эту грядку, — указала она своим помощницам.

После заготовки дров мы устроили очередной обход деревенских домов на предмет, прежде всего, поиска нужных нам материалов. Набрели на немыслимое количество войлока для утепления домов, и складировали его в одном из домов по соседству с нашей колонией. Дом этот немного подтопили, чтобы было комфортно, и этим немедленно воспользовались Марат с Рустамом.

Однажды, когда мы с Генкой и семьями просто сидели и болтали, к нам прибежали Полина и Катерина, все в слезах.

— Что такое? — спросил Генка.

— Эти два… они нам прохода не дают… — сквозь всхлипы выдавила Полина.

— Какие такие «эти два»? — уточнил Генка.

— Марат с Рустамом… они пару раз заходили к нам поболтать, — тут Полина потупила взгляд, — и после этого решили, что теперь им всё можно! Когда мы им отказываем, они нас бьют!

— Как бьют? — оторопел Генка. — А почему вы не кричите?

— Мы кричим… — пробормотала Катерина.

— Так кричите, что никто не слышит?

— Это всё в том доме, в котором войлок, — сказала Катерина. — Они нас туда затаскивают и там заставляют…

— Они гарем хотят! — выпалила Полина.

— Видела я пару раз, как они вас «заставляют», — сказала Зойка. — Вы как бы не впереди них туда бежите.

Девочки покраснели.

— Ну и что? — сказала Полина. — Ну да, мы сами туда ходим. Но они хотят слишком много от нас. А Марат — это вообще какой-то дурак, чуть что не по его, он нас начинает бить…

— Так, ладно… — сказал Генка. — Сидите здесь, — он посмотрел на меня. — Ты со мной?

Я кивнул и мы вышли из комнаты.

Томка выскочила вслед за нами.

— Мальчики, вы там только поспокойнее, не связывайтесь…

Генка поцеловал Томку и провёл рукой по её волосам:

— Не волнуйся, драться не будем.

Рустама с Маратом мы нашли в комнате Полины и Катерины. Они лежали на кроватях девчонок и явно чувствовали себя по-хозяйски.

— Парни, встаньте, — сказал Генка. — Разговор есть.

— Я лёжа поговорю, — ответил Марат.

— Лёжа будешь девкам на ушко нежности шептать, — резко сказал Генка. — А со мной будешь говорить стоя. Подъём!

— Ты мной не командуй, — сказал Марат, но всё же сел на постели.

— Тогда и я присяду, — сказал Генка и сел на стул напротив него, а рядом сел я. — Рустам, и ты давай-ка сюда.

Рустам нехотя переместился к нам.

— Парни, я не собираюсь вас воспитывать, — начал Генка. — Но вы свои порядки не устраивайте. Мы все будем жить по тем правилам, к которым привыкли, и если вы будете тут устраивать «порабощение женщин», то мы не уживёмся.

— Да они сами так хотят, — сказал Марат. — Аж визжат…

— Подробностей не надо, — сказал Генка. — Или устраивайте свои отношения так, чтобы девочки были довольны, или не подходите к ним.

— А ты нам не указывай, — сказал Марат. — Скажи спасибо, что твоя тёлка не с нами, она мне ещё в Гавриловке обещала… А твоя, — он посмотрел на меня, — мне за то, что по башке тогда дала, ответит… я просто жду пока, может, сами придут, — он ухмыльнулся и характерным жестом постучал указательным и средним пальцами правой руки по левому кулаку.

У меня в глазах потемнело. Но не успел я отреагировать, как Марат уже, скрючившись, лежал на полу, а Генка стоял над ним и шипел:

— Я тебя, уголовник, по стенке размажу…

Не успел он это сказать, как сам впечатался в стенку после удара Рустама. Я никогда толком драться не умел, поэтому просто схватил стул, но Рустам вырвал его у меня и, отбросив в сторону, шагнул ко мне.

— Неплохо, — сказал Генка, вытирая кровь с губы. — Мастер спорта?

— Камээс, — ответил Рустам, не глядя на него.

— Ко мне иди, камээс, — сказал Генка.

Рустам повернулся к нему. Марат тоже поднялся с пола и они вдвоём встали напротив Генки. Меня они, похоже, вообще в расчёт не принимали.

В этот момент открылась дверь, и в комнату вошла Томка, а за ней Зойка. Томка укоризненно посмотрела на Генку:

— А говорил, что не будете драться.

Затем обратилась к братьям:

— Вы, кажется, называли себя мусульманами?

Оба повернулись к ней.

— Мы мусульмане и есть, — сказал Рустам. — И как мусульмане, мы хотим гарем.

— Шариат запрещает иметь больше жён, чем мусульманин может обеспечить, — сказала Томка. — Вы скольких можете содержать?

— Да без разницы, — грубо сказал Марат. — Я