– Вы явились сюда вопреки приказу правителя! Ваш поступок возмутителен! Соблаговолите проследовать за нами к правителю!

Цзи Юньхэ как будто не слышала настойчивых требований караульных. Лишь когда прозвучала последняя фраза, она обернулась в их сторону:

– Уймитесь! Хватит шуметь из-за ерунды.

Девушка взглянула на Чан И, который лежал на полу. Задействовав магию, она сотворила на кончике пальца каплю воды и смочила бледные губы тритона. Губы пленника чуть приоткрылись и впитали драгоценную влагу. Цзи Юньхэ поднялась на ноги, вышла из темницы и отправилась в зал Штормового Ветра, следуя за караульными.

Зеленокрылая птица Луань улетела, тритона нашли – все потрясения остались в прошлом, поэтому в зале Штормового Ветра начали восстанавливать зал. Дворец прикрыли от солнечного света лишь тонкой прозрачной тканью, поэтому, купаясь в лучах весеннего тепла, зал прогрелся и внутри царила духота.

Цзи Юньхэ вошла в тронный зал под стук молотков. Однако мирный будничный шум не мог разрядить напряженную атмосферу, повисшую в зале. Линь Цанлань впился в приемную дочь глазами, всем своим видом выражая высшую степень недовольства. Уголки губ на его суровом лице опустились вниз. Приближаясь к трону, Цзи Юньхэ чувствовала, как удары строительного молотка точно пригвождают ее ноги к полу. Каждый следующий шаг требовал все больше усилий, но девушка не останавливалась. Невозмутимо встретившись с правителем взглядом, она подошла к трону и упала на колени, приветствуя его:

– Благополучия правителю!

– Кхе… – Линь Цанлань неодобрительно кашлянул, не предлагая Цзи Юньхэ встать. – Нет больше никакого благополучия. Дети выросли, крылышки у них окрепли, совсем не слушаются старика.

Цзи Юньхэ, стоя на коленях, не отвечала. Не спуская с девушки глаз, Линь Цанлань призывно махнул рукой. К трону подошел Линь Хаоцин. Он тоже опустился на колени перед правителем. Следы побоев на его лице за ночь никуда не исчезли, а, наоборот, приняли еще более отталкивающий вид.

– Отец.

Линь Цанлань кивнул и жестом позволил Линь Хаоцину встать с колен. Обернувшись к Цзи Юньхэ, правитель поинтересовался:

– Юньхэ, вчера ты не осталась дома отдыхать. Зачем ты пошла в темницу и избила Хаоцина?

Цзи Юньхэ молчала. Пронзительный взгляд Линь Цанланя помрачнел еще больше:

– Вчера Хаоцин рассек тритону хвост. Еще одно желание принцессы Шуньдэ исполнено. Это великая радость. А ты из зависти затеяла драку?

Линь Цанлань в сердцах закашлялся. Старческий кашель смешался со стуком строительных молотков, и Цзи Юньхэ почувствовала раздражение. Подняв голову, она посмотрела на Линь Цанланя, восседающего на троне, на вечную тень за его спиной – Цин Шу, а затем перевела взгляд на молчаливого Линь Хаоцина. С насмешкой она подумала, что жизнь этой троицы тягостна до крайности. Самым нелепым было то, что ее жизнь неизбежно становилась такой же.

– Вы мои дети и не должны так обращаться друг с другом.

При этих словах правителя Цин Шу шагнула к трону и швырнула к его подножию алую плеть, которая тут же приковала к себе всеобщее внимание.

– Как по законам долины обходятся с тем, кто поднял руку на соратника?

– По законам долины, мой господин, тому, кто замыслил против соратника зло или нанес ему рану, положено десять ударов алой плетью. Того, кто лишил соратника жизни, надлежит забить алой плетью до смерти, – отозвалась Цин Шу.

Ремень алой плети, подобно языку тигра, был густо усеян шипами, так что каждый удар сдирал с провинившегося кожу, а удар посильнее вырывал мясо и обнажал кость.

– Юньхэ, верховный страж долины, покажет действие закона на личном примере.

Прикрыв рот рукой, Линь Цанлань закашлялся. Переведя дыхание, он неспешно продолжил:

– Двадцать ударов плетью. Хаоцин, исполняй.

На лице Линь Хаоцина не отразилось ничего. Кивнув в знак покорности, он подобрал с пола плеть и подошел к Цзи Юньхэ. Девушка подняла голову, невозмутимо глядя на брата. В ее памяти всплыла картина из далекого прошлого. В глазах Линь Хаоцина, упавшего в змеиное логово, читались гнев, боль и растерянность. То были глаза живого человека. Теперь, в тронном зале, Цзи Юньхэ смотрела в застывшие глаза мертвеца. Она отвернулась, и вскоре алая плеть звонко хлестнула ее по спине.

Линь Хаоцин был прав. Он превратился в идеального кандидата на роль правителя в глазах жителей долины и – что важнее – в глазах своего отца. Поэтому Хаоцин взялся за дело, не ведая жалости. Каждый удар кнута рассекал кожу, глубоко врезаясь в плоть. Уже после двух-трех ударов спина Цзи Юньхэ напоминала кровавое месиво.

Девушка не кричала от боли. Она всегда считала, что в жизни нет наказаний, а есть последствия поступков, которые следует изначально брать в расчет. Она приняла решение повидать Чан И, избить Линь Хаоцина и провести в подземелье всю ночь. Один поступок был продиктован душевным порывом, второй – безрассудным импульсом, третий – сознательным выбором. Но все три поступка вели к одному результату. Поэтому она вытерпела избиение молча, даже глазом не моргнув.

Плеть опустилась на ее спину двадцать раз, и Цзи Юньхэ проглотила эту боль вместе с кровью.

Когда наказание закончилось, Линь Цанлань сказал:

– Хорошо. Ты получила по заслугам. Оставим это в прошлом. Вставай.

Цзи Юньхэ встала, стиснув зубы. Линь Цанлань взмахом руки отослал всех прочь. Девушка развернулась и направилась к выходу из зала с окровавленной спиной. Кровь капала на пол, оставляя позади дорожку алых следов. Будь на месте Цзи Юньхэ кто‐то другой, его бы пришлось выносить из зала на руках, но девушка словно не чувствовала боли.

Покорители демонов косились на нее с опаской. Цзи Юньхэ наказывали крайне редко. Она всегда понимала, когда нужно остановиться, и знала, как себя вести. Так разозлить Линь Цанланя, чтобы он подверг ее публичному наказанию в тронном зале, ей еще не доводилось. Никто не предполагал, что эта с виду ленивая, беспечная девушка обладает стальной выдержкой и непреклонным характером.

Выйдя из зала Штормового Ветра на солнечный свет, Цзи Юньхэ разомкнула белые как бумага губы и окликнула Линь Хаоцина, который шел впереди. Ее голос звучал тихо, но отчетливо:

– Линь Хаоцин, встретимся в полдень на цветочной пустоши у змеиного логова.

Мужчина еле заметно вздрогнул и ушел, не оглянувшись, как будто не слышал ее слов. Цзи Юньхэ тоже не стала медлить, развернулась и побрела к дому, словно и не говорила ничего. Вернувшись к себе, она вытерла кровь со спины, сменила одежду и опять вышла за ворота.

Ее больше не удерживали взаперти. Линь Хаоцину удалось рассечь тритону хвост, стража наказали за «неповиновение», никому не было дела, куда ее понесет в полумертвом состоянии.

Она