меня. – Голос Императора был тверд как гранит. – Вместо покорного согласия я слышу лишь упрямые возражения.

– Как и я, – пробормотал сэр Конрад, чем потряс всех присутствующих в зале. Брессинджер даже стукнул Вонвальта по руке.

– Что вы сказали? – спросил Император, подавшись вперед. Он наверняка притворился, что не расслышал этой дерзости, чтобы ему не пришлось сечь Вонвальта кнутом.

– Сэр Конрад! – шепотом взмолился Брессинджер.

Вонвальт сделал глубокий вдох.

– Государь, Бартоломью Клавер был…

– Кровь богов, Конрад! – взорвался Император. – Ты смеешь препираться со мной, будто мы на дебатах в проклятом Дворце Философов? Я – Император! Я отдал тебе приказ! Первенец моего наследника пропал без вести! Быть может, мне нужно вырезать эти слова на палице и вколотить их тебе в голову? И в такую минуту ты смеешь перечить мне! Я услышал твой совет о Бартоломью Клавере, да поглотит его Преисподняя. Он подождет. Казивар, ты был готов в одночасье довести этот город до бунта! Приказал провести обыск в Сенате! Перевернуть вверх дном личные поместья патрициев! Поставить стражу у Колледжа! Кто ты такой, чтобы отдавать подобные приказы? Да на улицах сейчас же начнется резня! К рассвету столица превратится в пепелище! Кровь Креуса, я понимаю, что ты бесишься от бессилия, но прояви хоть каплю осмотрительности!

– Он был здесь! – воскликнул Вонвальт, прикрыв глаза. – Клавер был здесь, в городе, проводил незаконный сеанс некромантии вместе с…

Император с разъяренным видом оглядел приемную, словно не мог поверить в столь открытое неповиновение.

– Замолчи! Замолчи! Ради Немы, замолчи!

В зале воцарилась тишина. Я в ужасе смотрела на Вонвальта. За всю его жизнь, полную войн и охоты на преступников, он никогда не был так близок к смерти.

– Ты закончил? – спросил Император. Его ноздри раздувались, на лбу выступила испарина.

Теперь Вонвальт сделал то, чего я ждала от него минуту назад: закрыв глаза, он коротко поклонился. Жест получился скупым, однако Императору хватило и этого. Его отношение к Вонвальту было особым, и потому государь спустил ему даже прилюдную дерзость.

– Найди моего внука, сэр Конрад. Сверни горы, но найди его. Таков твой приказ. И оставь пока в покое правящие сословия Совы, ясно? С ними уже разбираются. Да, это происходит медленно и не без труда. Я не могу просто щелкнуть пальцами, чтобы все сию же секунду разрешилось. Это понятно?

– Да, государь.

– Генрих, – рявкнул Император, и одна из боевых овчарок вскочила на ноги. Государь снова повернулся к Вонвальту. – Возьмешь его с собой. Нюх у этого пса лучше, чем у всех остальных моих овчарок, и он помнит запах мальчика.

– Как пожелаете, государь.

– Вот именно что «как пожелаю». Избавь меня от своих показных обид, Конрад. Ты быстро все выяснишь и найдешь виновных. Мы в самом сердце Империи, в твоем распоряжении – весь ее следственный аппарат, а также самые проницательные умы. Как только мой внук будет в безопасности, ты сможешь отправиться на Пограничье и пролить там столько своей крови, сколько пожелаешь.

Вонвальт отвесил еще один скупой поклон. Я видела, как от гнева ходят желваки на его лице.

– Пламя Савара, принимайся уже за дело, – рявкнул Император и стремительно вышел из приемной.

* * *

Когда мы покинули дворец, сэр Радомир первым разразился тирадой:

– Внука Императора похитили с улиц Совы посреди белого дня? Как, Казивар меня раздери, такое вообще возможно? В Долине Гейл подобного не случалось даже с крестьянскими детьми, а мы говорим об одном из щенков Аутуна!

Вонвальт неумолимо шагал вперед, явно смущенный тем, как он вышел из себя в приемной.

– Я не знаю. В первую очередь нужно допросить лейб-гвардейца.

– Интересно, что он скажет в свое оправдание?

– Скоро узнаем… если он еще дышит.

Мы пошли дальше. Рядом с нами, высунув язык от утренней жары, трусил Генрих. В холке пес доходил мне до пояса, но я вдруг поймала себя на том, что глажу его по черной шерсти. Одним своим видом он усмирял мятежные настроения в радиусе нескольких десятков ярдов.

Я услышала, как Брессинджер негромко спрашивает Вонвальта:

– Как вы себя чувствуете?

– Ты сам-то как думаешь? – пробормотал сэр Конрад. Затем поморщился. – Одно лишь время похищения говорит о многом. Стоило мне выступить против патрициев, как тут же… – он обвел рукой город, – … случается такое. Император допускает ту же ошибку, что и я раньше: он недооценивает Бартоломью Клавера.

– Неужели вы всерьез думали, что он распорядится иначе? – спросил Брессинджер. – Император считает вас почти что сыном. Любой другой после подобных речей очутился бы на виселице. Он ни за что не доверил бы поиски кому-то еще.

– Именно это меня и тревожит, Дубайн. Одной Неме известно, сколько времени мы будем разбираться с похищением. Мы можем застрять здесь на недели, а то и на месяцы! Подобная задержка непростительна. Император ежедневно взваливает на меня все новые срочные дела, в то время как самое неотложное из них кипит на юге, как ведьмин котел. – Вонвальт всплеснул руками, будто мог одним жестом отмахнуться от всех бед. – Да, Камиль – внук Императора; и да, он наследник трона… после его отца. Но мальчик не сможет унаследовать никакую империю, если не остановить Клавера. Для поисков я не нужен. Есть две дюжины других Правосудий, которые могут ими заняться.

За колоннадой огромной зерновой биржи мы свернули за угол и пошли по широкой, грандиозной улице, названной в честь святого мученика Славки Валента. Улица эта вела к зданию городской стражи.

– В одном Клавер оказался прав, поглоти его Преисподняя. Император слеп или же ему не дают увидеть правду.

– Что будете делать? – спросил сэр Радомир. – Ведь вы не можете ослушаться Императора?

– Как ни прискорбно, выход у нас только один, – ответил Вонвальт. – Нужно найти мальчика. Чем скорее мы покончим с этим делом, тем скорее сможем сосредоточить все время и силы на том, чтобы остановить Клавера. Просто нам придется проводить наши сторонние расследования осторожнее.

– Но ведь Император прав, – неуверенно подала голос я. – В нашем распоряжении весь Орден, все способности и магия Правосудий. Да и Камиль Кжосич – не простой крестьянский парнишка. Разве мы не разберемся с этим делом быстро?

– Императору бы не мешало повнимательнее присмотреться к тем трудностям, с которыми столкнулась Империя, раз кто-то уже осмелел настолько, что смог решиться на подобное преступление, – заметил сэр Радомир.

– Ради Немы, следи за языком, – сказал Брессинджер, поглядывая на угол, где разглагольствовал и махал руками очередной оратор-млианар.

– А то что? Ваше безрукое благородие мне его вырежут? – грубо съехидничал сэр Радомир.

– Князь Преисподней вас побери, заткнитесь оба, – рявкнул Вонвальт. Пристав и бывший шериф замолчали. Но через некоторое