вы сами сказали, Правосудие, времена сейчас неспокойные. Мне не ведомо, какие интриги ведет мой отец. Осмелюсь предположить, что за похищением стоят повстанцы из Ковоска.

Повисло крайне неловкое молчание. Никто не осмеливался посмотреть на леди Илиану. Впрочем, тишина не продлилась долго.

– Я так не думаю, – со всей прямотой и убежденностью заявила Илиана. – Ведь только для этого я сюда и приехала, верно? Ради этого заключался наш брак – чтобы предотвратить любые подобные преступления, разве нет?

Снова пауза. Столь откровенно говорить о подобных делах в присутствии посторонних было просто непристойно.

– Справедливо, – наконец сказал Вонвальт. Затем он на несколько мгновений задумался. Нема тому свидетель, ему было о чем поразмыслить. Из всех сил, что угрожали Империи, Ковоск был самой явной, но существовали другие: на Пограничье Клавер наращивал армию храмовников; в самой Сове млианары и неманская Церковь стремились укрепить свою власть; а в провинциях буйствовали обыкновенные мятежники и еретики разных мастей, которые порой объединялись и восставали, а подавлялись эти восстания ценой большой крови и золота. И потом, оставалась крошечная вероятность того, что произошло самое обычное похищение с целью выкупа; просто совершили его в сверхъестественно неподходящее время. На подобное могла пойти любая шайка бандитов, доселе незамеченная имперским мастером шпионажа – видят боги, их в Империи тоже водилось предостаточно. Да и требование выкупа говорило о полном отсутствии воображения, а также о невероятной алчности, типичной для заурядных преступников. Проще говоря, несмотря на сегодняшние откровения, круг потенциальных злоумышленников оставался очень широким.

Вонвальт несколько мгновений размышлял.

– Я поговорю со стражем мальчика, с этим Рейнардом Фулко, – сказал он, обращаясь к сэру Герольду. – Причем сейчас же. Затем я вернусь в Великую Ложу. Мне следует обсудить эту записку с другими Правосудиями; несомненно, у нас найдутся чары, которые помогут в поисках. Если в ближайшие несколько часов мальчика не найдут, я осмотрю место, где его похитили.

– Хорошо, – согласился сэр Герольд.

– Император уже приказал отправить на поиски всех свободных стражников?

– Приказал, – подтвердил сэр Герольд.

– И вы совсем не можете выделить кого-нибудь на другие дела?

– Пока что нет. В ближайшие дни многие мелкие проступки останутся безнаказанными.

Вонвальт поморщился.

– Боюсь, вы правы, – мрачно пробормотал он. Затем вздохнул. – Не так давно я приказал закрыть врата Волка.

– Я слышал. И превратили в фарш человека, который пытался через них пробежать.

Вонвальт замолк, задумавшись, после чего повернулся к леди Илиане.

– В городе сейчас гостят ваши соотечественники? Кто-нибудь знакомый вам?

– Нет, – ответила она.

– Совсем никого?

– На ум никто не приходит.

– Речь о мужчине средних лет. Загорелый, бородатый, зеленоглазый и темноволосый. Необычайно быстроногий. Он легко сошел бы за ковосканца, возможно, за выходца из Эстре.

Леди Илиана покачала головой.

– Нет. Это не значит, что в Сове вообще нет ковосканцев. Просто я никого не знаю.

Вонвальт потер бороду.

– Хм. – Он снова повернулся к сэру Герольду. – Какие отданы распоряжения насчет городских ворот?

– Их не станут закрывать, но нам приказано досматривать и обыскивать всех, кто через них проходит. Капитан Галла потребовала этого в первую очередь… впрочем, я и сам отдал тот же приказ, – спешно прибавил шериф. – Сейчас капитан отправилась в квартал дубилен. – Он кивком указал на Генриха. – И собак тоже взяла.

Вонвальт кивнул, затем выпрямился.

– Тогда отведите меня к этому Рейнарду Фулко. Послушаем, что он скажет.

– Разве нам не стоит всем отправиться на поиски? – внезапно спросил князь Таса. С совершенно несчастным видом он махнул рукой в сторону Вонвальта. – Какой прок от этих расспросов? Нужно идти на улицы и искать Камиля!

Сэра Конрада не тронули эти отчаянные мольбы. Более того, я видела, что, несмотря на весь трагизм произошедшего, подобные умственные упражнения ему по нраву.

– Шериф Бертило отправил на поиски вашего сына сотни людей, и я не сомневаюсь, что гвардия в ближайший час бросит на эту задачу в десять раз больше бойцов. Мои способности к поиску не превосходят способности всех этих людей. Но расследую преступления я лучше, чем все они вместе взятые. Посему я сам и мои слуги направимся туда, где мы будем наиболее полезны. – Вонвальт оглядел кабинет. – Итак, остались ли еще какие-нибудь вопросы или же мы можем двигаться дальше?

Ответом ему была тишина.

– Прекрасно. Тогда вперед.

XII

Лейб-гвардеец

«Долгая жизнь и глубокая старость – это награда за трусость».

МАРКГРАФ ФАРВАЛЬД КАРОЛ

Мы оставили князя Тасу и леди Илиану в том душном кабинете. Сделать они ничего не могли, так что им оставалось лишь смотреть на необъятный безразличный город и ждать. Скорее всего, для них это было пыткой.

Для допроса Вонвальт оставил меня и сэра Герольда, а всех остальных отослал прочь. Когда мы приблизились к комнате, в которой держали Фулко, я увидела у двери небольшое столпотворение людей, облаченных в дорогие одежды, какие обычно носили врачеватели. Ближе всех к нам стояла женщина средних лет с длинными, преждевременно поседевшими волосами. Когда мы преодолели последние ступени лестницы, она заметила нас и отделилась от группы.

– Что произошло? – потребовал объяснений сэр Герольд.

– Попытка самоубийства, – коротко ответила врачевательница. Позади нее дверь в комнату Фулко отворилась, и оттуда вышли несколько стражников, которые вынесли мебель и утварь. Один осторожно, чтобы не порезаться, держал в руках осколки вазы. Я заметила на тонком белом фарфоре густые алые пятна.

– Раны получились неглубокие, – продолжила врачевательница. – Мы перевязали и промыли их. Моя рекомендация – задержанному нужен отдых.

Сэр Герольд лишь усмехнулся.

– Теперь вы все можете уйти, – сказал Вонвальт и жестом указал на коридор.

Никто не начал спорить с ним, или молить, или вещать о благополучии пациента. Врачевательница, конечно, не стала скрывать недовольства – все-таки лекари терпеть не могут, когда им перечат, – однако она с достоинством повиновалась его требованию и увела остальных. Наконец на лестничной площадке остались лишь Вонвальт, сэр Герольд, я и одинокий стражник.

– Хорошо, – сказал Вонвальт. – Сэр Герольд, прошу вас.

Шериф вошел внутрь. Комната за дверью оказалась скромных размеров. Дощатый пол был застелен большим, богато украшенным ковром, а стены из грубо обтесанного камня от пола и до уровня плеч были обшиты деревянными панелями. Из мебели остались только просторная кровать с балдахином и письменный стол со стулом, которые стояли у окна. Окно преграждала железная решетка, за которой открывался вид на южную часть Совы.

Рейнард Фулко сидел на подоконнике и глядел на город. Он мельком посмотрел на нас, а затем продолжил свое безмолвное созерцание. Лейб-гвардеец был примерно одного возраста с Брессинджером, такой же смуглый, хотя после попытки лишить себя жизни его кожа посерела и как