запахом золы, срезали с него длинные, слипшиеся волосы, насухо вытерли, дали чашку с молоком и теплую лепешку. Володя накинулся на еду как злой, голодный щенок, то и дело бросая на слуг полные ненависти взгляды.

Утром хозяин посадил его на коня, и взмахнул плетью. Володя клещом вцепился в густую гриву, прильнул к мускулистой шее и зажмурил глаза. Конь мчался долго, то и дело всхрапывая, холодный ветер бил по бритой голове, но Володя держался. Рядом скакал хозяин, время от времени взмахивал плетью и громко смеялся.

Теперь рогатых чудовищ Володя пас верхом на лошади. Его хорошо одевали, кормили досыта, часто били, но побои он готов был терпеть ради новой, сытной жизни в тепле. Хозяин начал обучать его стрельбе из лука, владению мечом, метанию копья на скаку. Володя прилежно учился. Так продолжалось два лета и две зимы.

Как-то хозяин привез большого щенка. От него пахло степью и ветром. Хозяйские собаки при виде этого зверя начали жалобно скулить. Хозяин сунул в руку Володи старый нож и закрыл его в юрте рабов с щенком. Изогнув спину, щенок оскалил клыки. Володя сделал все тоже самое и спрятал нож за спину. Щенок бросился вперед, взвизгнул и заметался по юрте. Из шеи его тугой струйкой била кровь. Когда щенок забился в агонии, Володя подошел к нему и попробовал его кровь на вкус. Открыв дверь, хозяин увидел маленького монстра с испачканным кровью лицом.

Хозяин долго вез его куда-то. Сидя в телеге, Володя смотрел на его широкую спину и прикидывал в уме, как можно его атаковать, чтобы разом и наверняка. Но под рукой у него была лишь старая сума с вещами. Ножа в ней не было. А дотянуться до шеи хозяина зубами вряд ли удастся, мал он еще. И Володя это уже понимал.

У огромного шатра в степи на него долго изучающе смотрел толстый, круглолицый старик в мехах. Хозяин что-то рассказывал ему, показывая рукой как бьют ножом. Володе дали палку и выставили против него троих мальчиков, примерно одного с ним возраста, вооруженных деревянными мечами. Они бросились в атаку и спустя мгновение с ревом побежали кто куда. Володя догнал одного из них, занес над ним палку и тут же был сбит с ног воином в доспехах.

Он видел, как старик отсчитал его хозяину несколько монет. Тот низко поклонился и с довольной улыбкой побежал к своей телеге. Володю скрутили и закрыли в просторной юрте из бревен. Вечером пришли трое воинов, тщательно выбрили ему голову, надели на него шапочку из влажной кожи, привязали к ложу и растопили очаг.

Очаг топили и днем, и ночью. Сначала он изнывал от жары, а затем начал страдать от боли. Шапочка сохла и ему казалось, что это хозяин стоит над ним, и сжимает ему голову своими лапищами, так сильно, что казалось еще немного и глаза вылетят наружу.

Он бы, наверное, умер от этой боли. Но однажды ночью к нему пришла его мама. Она сидела рядом, гладила его по голове и напевала свою песню, от которой ему всегда становилось спокойнее.

Володя не помнил, как долго держали его так. Он ел и пил с рук, позволял себя мыть, и не ощущал ничего, ни боли, ни страха, ни одной мысли не появлялось в его голове, им будто не было там места. Когда шапочку, наконец, сняли, ему показалось, что с него сняли часть его головы.

Он делал все, что ему велели, что-то копал, резал, пилил, скакал верхом, стрелял из лука, метал копье, рубил мечом. Время будто отняли у него с той частью головы в шапочке. Там же остались все чувства.

Иногда он будто приходил в себя и видел множество поверженных людей вокруг. И даже нечто похожее на удивление вспыхивало в нем. Но ненадолго. И он снова куда-то скакал, стрелял из лука, рубил мечом, колол копьем, крушил чьи-то головы.

Однажды на глаза ему попался хозяин. Он проходил мимо, увидел Володю, спешился, подошел к нему и оскалил почти беззубый рот. Безобразный шрам пересекал все его одутловатое, будто покрытое старым маслом лицо. Володя посмотрел на него и вспомнил маму. Ее лицо мелькнуло в одно мгновение, но очень четко, ясно.

Хозяин выпучил уцелевший глаз, посмотрел на свой живот, попытался вынуть из него кинжал, рухнул и забился в судорогах. Володе же почему-то показалось, что не хозяина он убил сейчас, а мать свою. Это она лежала перед ним. Капельки крови выступили словно слезы в уголках ее глаз. Но легкая улыбка озаряла ее лицо. Даже сейчас, уходя безвозвратно, она пыталась успокоить свое дитя.

Воины накинулись со всех сторон. Он не сопротивлялся, стоял, не ощущая ни боли, ни страха. Сухой шепот донесся до него, пространство свернулось как кровь в деревянной кадке, запах тлена ударил горячим ветром, иссушил все вокруг, обратил в пепел. Мрачные тени потянулись к нему со всех сторон, словно голодные волки в степи.

Он лежал в какой-то зловонной норе, среди выводка крохотных сущностей, похожих на щенков. Эти щенки тянулись к вымени на брюхе тощего, облезлого зверя, отдаленно похожего на собаку. Володя тоже потянулся к вымени, но щенков было так много, что он никак не мог прорваться к вожделенным соскам.

И тогда он впился в загривок одного из щенков, и принялся сосать из него влагу. Когда этот щенок иссох, превратился в мешочек с чем-то дребезжащим внутри, он накинулся на второго щенка, затем на третьего. Мрачная, облезлая сука не мешала ему творить это зло, молча наблюдала за ним и, будто даже одобряла его злодеяния.

А потом она ушла, вылезла из норы и не вернулась. Он долго ждал ее, сначала молча. Потом начал скулить, все громче и громче, пока в проеме норы не появился силуэт существа, не похожего на суку, которую он ждал. Существо принюхивалось, вглядывалось в темень норы, но войти не решалось.

Он рванул вперед, схватил сущность за мордочку и потянул за собой. Оно упиралось, пищало, клацало крохотными зубками, до тех пор, пока он не начал высасывать из нее влагу. Насытившись, вылез наружу и увидел целую стаю мелких сущностей. Они принюхивались к нему, но не решались пойти в атаку.

Когда они, наконец, ринулись на него, он занял позицию у входа в нору и начал отбиваться. Сущности были мельче его, и одного его удара хватало, чтобы перекусывать им спины. Потом он брел за ними, волочащими задние лапы, и высасывал одного за другим.