Вокруг нее не было ни церкви, ни Парламент-сквер. Сиони очутилась в камере с мясистыми стенами, испещренными голубыми венами и пульсирующими артериями. Непрерывное «ПАМ-Пом-пуум», постоянно звучавшее в видениях Эмери, гремело в ушах Сиони и сотрясало пол, однако немного медленнее, чем раньше.

Не сделав и десяти шагов, Сиони обнаружила мелкий ручеек крови и клапан – не тот, через который она недавно прошла. Он вел в третью камеру сердца Эмери. По крайней мере, Сиони на это надеялась.

Волосы на затылке Сиони встали дыбом, она затравленно оглянулась по сторонам, высматривая Лиру, почти ожидая, что Потрошительница скоро даст о себе знать. Вот-вот появятся шесть оторванных рук и растерзают ее, Сиони… При мысли о Потрошительнице у Сиони в висках застучал пульс – так же громко, как сердце Эмери. Сколько у нее еще времени, прежде чем Лира опять догонит ее? Возможно, Лира уже затаилась в следующей камере…

Сиони потопталась на месте. Фенхель лизнул ей подбородок сухим бумажным язычком.

– Свернись, малыш, – прошептала Сиони и задрожала.

За последние двадцать четыре часа ее трясло больше, чем за всю прожитую жизнь! «Чтоб тебе, Эмери Тейн! Как трудно тебя спасать!»

Фенхель послушно свернулся в кривобокий многоугольник, и Сиони осторожно поместила его в сумку между стопками бумаги. Уставилась на клапан и выругалась. Она-то не забыла, каково было протискиваться между давящими стенами без возможности не то что дышать, но даже и толком шевелиться! Жара, темнота! У корня языка недозрелой редиской сгустился горький привкус страха. А если ей не удастся преодолеть этот клапан? Вдруг он зажмет ее между тугими стенками и…

Сиони сглотнула, но страх застрял у нее в горле отравленным комком. Однако на вкус он был получше неудачи. Она никогда не простит себе, если потеряет Эмери. Слишком глубоко она влезла в передрягу, чтобы повернуть назад.

Стиснув зубы, Сиони подошла к створкам клапана, просунула между ними левую руку, правой вцепилась в лямку вязаной сумки и начала мысленно отсчет.

– Теперь-то я заслужила свою стипендию! – крикнула Сиони, досчитав до двух.

Слова эхом разнеслись по камере, резко выбившись из ритма пульсирующих стен.

На счет три Сиони шумно втянула воздух и принялась протискиваться между створками.

Цепь-щит крепко обнимала ее тело, а горячие стены клапана подались на пару дюймов, давая ей возможность дышать. Сиони невольно порадовалась, но тут же поняла, что открытый клапан повлияет на все сердце в целом.

Кровь струилась у нее под ногами и поднялась до бедер. Каждое «ПАМ», каждый первый удар трезвучия «ПАМ-Пом-пуум» потрясал ее и вводил в состояние ступора. Волосы арканом обвились вокруг шеи. На прикушенном кончике языка плясала ее собственная кровь.

Теперь она не могла дышать. Не могла.

Сиони еле-еле переставляла ноги, вытянутая вперед рука искала, за что бы зацепиться. Глаза заливал пот, и Сиони зажмурилась.

Вдруг она ощутила пустое пространство по ту сторону клапана – в ту секунду, когда ее легкие готовы были разорваться. Впившись в край створки, жадно глотая воздух, она приоткрыла глаза и влезла в темное помещение.

Вытерев лицо грязным рукавом, Сиони принялась озираться по сторонам. Она находилась в рабочем кабинете. Единственным источником света являлось двустворчатое прямоугольное окно фута в три шириной, без каких-либо занавесок или ставней. В темно-синем небе мерцало несколько звезд. Не здесь ли Эмери заканчивал свою книгу? Задумавшись, Сиони вынула из сумки свернутого бумажного Фенхеля.

Отвлечься от созерцания окна ее заставило шарканье чьих-то ног. Сиони поежилась, пытаясь отыскать источник звука, но тени надежно скрывали злоумышленника.

Она обняла свернутого Фенхеля и громко спросила:

– Кто тут?

Тени зашевелились, и кто-то налетел на нее, словно поезд. Сиони потеряла равновесие и ударилась головой о стену. Из легких разом вышибло кислород, и Сиони раскашлялась, а нападавший передавил ей горло согнутым предплечьем.

Неужто Лира добралась до Сиони?

Нет!

Когда глаза Сиони привыкли к темноте, она поняла, что ее сшибла с ног не Потрошительница.

Вовсе не Лира пожирала ее взглядом изумрудных глаз.

Это был Эмери Тейн.

Глаза Бумажного мага яростно сверкали в полумраке. Они пронизывали Сиони насквозь, будто два бритвенно-острых осколка стекла. Рука Эмери все еще больно сдавливала ей шею. Черные пряди волос разметались по лбу Тейна как тени. Цепь-щит не защищала хозяйку: по какой-то причине бумажные звенья не распознали давления.

Внезапно Сиони очутилась в дальнем углу кабинета. Наконец-то она могла дышать! Чтобы устоять на ногах, ей пришлось ухватиться за край стола. Сиони уставилась на Тейна, оставшегося на прежнем месте. Бумажный маг прижимал к стене не Сиони, а юную Лиру. Густые локоны Лиры рассыпались по плечам, в чертах ее лица угадывалась знакомая Сиони суровость.

– Как ты посмела?! – гневно и одновременно ядовито выкрикнул Эмери.

Слова, как молот, ударили Сиони по ушам и сотрясли ее существо до самых костей.

Даже в самом страшном сне Сиони не могла себе вообразить, что Тейн способен на такое. Его гнев на поддавался описанию.

– Ты хоть понимаешь, что это значит? – продолжал Эмери.

– Отойди от меня! – огрызнулась Лира.

Эмери отодвинулся – на пару дюймов. Сиони подхватила Фенхеля и осторожно приблизилась к Тейну.

– За три дня – ни единой весточки! – прошипел Эмери, и его руки мелькнули в воздухе подобно атакующим кобрам. Он так напряг плечи, что его шея укоротилась. – Тебя подозревают в преступлении, связанном с исчезновением человека!

Эмери опустил руки, потом взъерошил свои волосы и на мгновение отвернулся от Лиры. Его возмущенные глаза вперились в Сиони, но маг не видел ее. В отличие от Тейна в англиканской церкви этот Тейн являлся одним из главных персонажей видения и не замечал присутствия Сиони.

Тейн помолчал.

– Лира, как ты могла ничего об этом не слышать? Где ты была? – обратился он к Лире, нарушив паузу.

– Какая разница? – резко ответила она ледяным тоном. – Эмери, я ведь не твоя собака! – надменно добавила Лира и вскинула подбородок.

– Ты думаешь, меня не касается, если моя жена отлучается из дома на несколько дней без предупреждения? – изумленно спросил Эмери. Последовал грохот, от которого Сиони подскочила как ошпаренная и краем глаза заметила, что кулак Эмери врезался в стену с такой силой, что от удара облупилась штукатурка.

– Эмери… – прошептала Сиони.

Он согнул руку, поморщился и посмотрел на Лиру.

– Тут замешан Грат Кобальт, да? – спросил он со смесью гнева и боли в голосе. Эмоции перекатывались в нем, как раскаты грома, в глазах вспыхивали молнии. Он потирал ушибленные костяшки пальцев, словно это было его собственное сердце.