виска и рассматривали заявление в самую последнюю очередь. Чтобы адресат отреагировал правильно, просьбу надлежит излагать конкретно и кратко.

Марина Ивановна перевернула записку и вывела: «Уважаемая Ксения!» Нет, так слишком казённо. Она скосила глаза на девушку, которая, обливаясь слезами, строчила листок за листком, и с осуждением покачала головой. Эмоциональные многостраничные послания — наихудшее из зол в личных заявлениях.

Девушка сложила листок, поцеловала бумагу и пошла к чёрному металлическому ящику, куда опускают записки. Со своего места Марина Ивановна видела полукруглый барабан подсвечника, наполненный песком, и золотистое море огня от многих свечей. На стене висела мраморная доска с надписью. Вдали Марина Ивановна видела лучше, чем вблизи, поэтому не составило труда прочесть позлащённые буквы:

ВО ИМЯ ОТЦА И СЫНА И СВЯТОГО ДУХА. В СЕЙ ЧАСОВНЕ ПОГРЕБЕНА РАБА БОЖИЯ БЛАЖЕННАЯ КСЕНИЯ ГРИГОРЬЕВА ЖЕНА ПЕВЧЕГО АНДРЕЯ ФЁДОРОВИЧА. ОСТАВШИСЬ ПОСЛЕ МУЖА 26 ЛЕТ, СТРАНСТВОВАЛА 45 ЛЕТ. ЗВАЛАСЬ ВО ВДОВСТВЕ ИМЕНЕМ МУЖА: АНДРЕЙ ФЁДОРОВИЧ. ВСЕГО ЖИТИЯ ЕЙ БЫЛО НА ЗЕМЛЕ 71 ГОД. В 1794–1797 ГОДАХ ПРИНИМАЛА УЧАСТИЕ В ПОСТРОЕНИИ СМОЛЕНСКОЙ ЦЕРКВИ, ТАЙНО ПО НОЧАМ ТАСКАЯ НА СВОИХ ПЛЕЧАХ КИРПИЧИ ДЛЯ СТРОЯЩЕЙСЯ ЦЕРКВИ. «КТО МЕНЯ ЗНАЛ, ДА ПОМЯНЕТ МОЮ ДУШУ ДЛЯ СПАСЕНИЯ СВОЕЙ ДУШИ». АМИНЬ.

ЭТИ СЛОВА БЛАЖЕННОЙ КСЕНИИ ВЗЯТЫ С НАДГРОБНОЙ ПЛИТЫ[34].

Скомкав записку, Марина Ивановна сунула её в карман и развернула на сумочке чистый листок. Кажется, в церкви принято обращение друг к другу «мать и отец». Написать «мать Ксения»? Она почувствовала, как её охватывает раздражение. Могли бы озаботиться о прихожанах и повесить на дверях готовый образец записки. Нет, с матерью тоже как-то глупо. Марина Ивановна в раздумьях начертила в уголке записки виньетку, а потом решительно настрочила:

«Ксения Петербуржская, с просьбой о помощи обращается к вам Марина Ивановна Бежина…»

Она остановилась, не зная, как сформулировать просьбу.

О чём тут просят? Получить квартиру? Квартира есть! Выйти замуж? Наверняка та финтифлюшка, что обливалась слезами, а сейчас прижимается головой к стене часовни, выпрашивала мужа.

Марине Ивановне муж не требовался — ни к чему лишняя обуза на старости лет. Пенсия тоже неплохая. Не зря всю жизнь пахала в заводоуправлении. Хватает на хлеб с маслом, у иных зарплата меньше. Детей нет — некому трепать нервы и бегать занимать деньги. Посмотришь, как знакомые пенсионеры ради помощи детям из себя жилы тянут, и невольно порадуешься отсутствию семейной жизни.

Мысли плавали в голове вяло, аморфно, не желая претворяться во фразы. Вон тот мужчина с ребёнком на руках наверняка знает, зачем пришёл. И женщина, что держит в руках книжицу и шепчет молитву, и две старушки, что обходят часовню со свечами в руках.

«Написать, чтобы меня любили? Нет! Надо просить, чтобы ценили и уважали!»

Нажимая на карандаш, Марина Ивановна записала своё пожелание и отправилась опускать послани.

«Святые обязаны помогать всем: и верующим, и неверующим, на то они и святые. Вот пусть и сделают так, чтобы люди вели себя пристойно, а не хамили в ответ».

Стёршаяся за утро обида снова всколыхнулась острым приступом гнева после вчерашнего посещения парикмахерской. Марина Ивановна поправила фетровую шляпку на голове, а она носила только шляпки, и стала прикидывать, в какую инстанцию лучше написать жалобу на плохое обслуживание. Вчера в парикмахерской Марина Ивановна перво-наперво потребовала показать ей ножницы и принести журнал, где делают отметку о дезинфекции инструментов В телепередаче, просмотренной накануне, гражданам настоятельно рекомендовали на предприятиях по обслуживанию населения сохранять бдительность и проверять каждую мелочь.

Молоденькая парикмахерша матово побледнела:

— Но у нас нет такого журнала!

— Как нет? Вы что, собираетесь стричь меня вот этим? — Марина Ивановна ткнула пальцем в ножницы. — Вы что, планируете занести мне инфекцию или даже СПИД?!

— Что вы! Нас проверяют, у нас есть сан-книжки, — залепетала девушка и понесла всякий бред про профессиональное оборудование и гигиену инструментов.

И чем упорнее дерзила парикмахерша, тем больше закипала Марина Ивановна. В поисках поддержки она обратилась к мужчине в соседнем кресле. Вокруг его головы пчелой жужжала машинка для стрижки, и Марине Ивановне пришлось повысить голос:

— Мужчина, я надеюсь, вы догадались проверить срок годности шампуня, которым вам мыли голову?

Деревянно повернув голову, поскольку движения сковывала простыня, он едва удостоил её взглядом и грубо отрезал:

— Вы что, пришли сюда скандал устраивать? Если вам делать нечего, то не мешайте другим работать.

От подобной наглости Марина Ивановна на миг задохнулась:

— Я о вас забочусь, а вы хамите! В стране необходимо навести порядок!

— У себя дома за порядком следите. — Машинка над его головой снова зажужжала, а мужчина успокаивающе сказал, обращаясь к отражению парикмахерши в зеркале: — Не обращайте внимания, это она от скуки бесится. Я работаю охранником в кинотеатре, частенько на таких склочниц любуюсь.

Хотя он никак не пояснил, каких «таких склочниц» он видит, но смысл был ясен и без перевода.

Кое-как нацарапав отзыв в жалобную книгу, Марина Ивановна вылетела на улицу. Чтобы прийти в себя, она купила в ларьке четыре яблока, само собой проверяя вес товара, потому как всем известно, что продавцам доверять нельзя.

Злость, порождённая обидой и непониманием, горячим вулканом клокотала внутри, требуя выхода. «Ну народ пошёл! Одни хамы. А всё потому, что распустились, — почти прокричала она вслух, продолжая разговор с парикмахершей и наглым клиентом. — В наше время вам быстро языки укоротили бы!»

У её поколения дорога в жизнь была прямой и ровной, как железнодорожные рельсы: октябрёнок — пионер — комсомолец — партиец. Загружайся в бронепоезд под названием «СССР» и езжай с песнями от яслей до пенсии. Обидели? Муж загулял? Обвесили в магазине? Иди в профком, горком, обком. А сейчас куда? Дошло до того, что граждане начали в церковь ходить и у святых просить заступления!

Длинная цепочка мыслей и выводов привела Марину Ивановну на Смоленское кладбище к часовне Ксении Блаженной. Среди людей, которые плакали, писали записочки и обнимали надгробие Блаженной, Марина Ивановна чувствовала себя подосиновиком среди скопища мухоморов, и с некоторой долей отвращения окончательно уверилась, что никакие святые ей не помогут. Ничего, поживём — увидим. Кто знает, вдруг Блаженная всё-таки отреагирует на запрос?

* * *

— Слава Богу, папа после инфаркта идёт на поправку! Мама сказала, что он начал заниматься гимнастикой. А ещё мечтает вместе с Ромой летом вычистить пруд, — похвасталась Рита соседке по парадной, когда та спросила про родителей. — Прежде я всегда возила детей на каникулы к дедушке с бабушкой, а сейчас даже не знаю, как ухитриться: и денег нет, и работу надо искать. Одна радость