голос в трубке ожил, хотя и звучал глухо и тускло: — Можете больше не приходить за Линой. Деньги за этот месяц я переведу вам на карточку.

— Хорошо, — ошеломлённо сказала Рита.

Правой рукой в резиновой перчатке она держала мобильник, а левой опиралась на швабру. Дама, выбиравшая книжки у стеллажа с женскими романами, резко захлопнула книгу и сунула её на полку, всем видом показывая, как ей мешает телефонный разговор.

Значит, снова искать работу. Рита прополоскала тряпку в ведре и намотала на швабру. Странное дело, ещё утром она мечтала отделаться от Лины, а сейчас переживает, что ребёнка снова передадут в другие руки. Хотя, наверное, правильно ей дали отставку — Лине нужна няня с образованием, позволяющим находить подход к детям-индиго.

— Ритуля, можно я потренируюсь на тебе с новым узором? — окликнула её продавщица Арина. Она появилась в дверях подсобки со стопкой книг и картинно встала напротив зеркала, явно любуясь своей внешностью.

— Какой узор?

Рита подняла ведро с водой, которая во время весенней распутицы отличалась густо-коричневым оттенком шоколада.

— Ну, узор на ногтях, — уточнила Арина. — Я тебе говорила, что у меня скоро выпускной экзамен в нейл-студии. А ты всё мимо ушей пропускаешь. Даже обидно. Я такой узорчик задумала — закачаешься! Представляешь, посреди ногтя золотой череп, а вокруг будто бы огонь. Здорово?

— Не то слово! — машинально одобрила Рита, прикидывая, как будет выкручиваться без дополнительных денег.

До конца школьных занятий остались считаные недели, значит, няни остаются невостребованными. Да и каникулы собственных детей под большим вопросом. Вчера звонила мама и просила не привозить детей, потому что они с папой уезжают в санаторий.

— Мы сами приедем к вам осенью, обещаю, — сказала мама. — Ты не беспокойся, Риточка, у нас всё хорошо!

Рита старалась убедить себя, что маме надо верить, что она никогда не обманывает и ей нет резона приукрашивать ситуацию, но на душе всё равно скребли кошки. Если бы не финансовая катастрофа, то она хоть на денёк махнула бы к родителям во Владивосток, чтобы собственными глазами убедиться в правдивости маминых слов.

— Рит, а Рит, — канючила Арина, неотступно следуя по пятам. — Я уже всем ногти покрасила, ты одна осталась неохваченная. Будь другом!

Она почти силком затащила Риту в подсобку, где уже были расставлены баночки с лаком и лежали какие-то щипчики, лопаточки, ножнички.

— Тебе какой череп — голубой или розовый?

Рита ошалело вздрогнула:

— В смысле?

— Ты опять витаешь в облаках! В смысле на ногтях.

— Нет, череп не надо категорически.

Арина надулась:

— Ну, Рит, черепа сейчас в тренде. Они такие хорошенькие!

— Нет.

— Я как тебя увидела, сразу поняла, что ты синий чулок, — вздохнула Арина, принимаясь за работу.

* * *

Оглянувшись по сторонам (всё-таки то, что она собиралась сделать, со стороны выглядело несолидно), Рита присела на корточки и погладила пальцем ершистую головку мать-и-мачехи. «Солнышко выпустило на прогулку своих цыплят», — подумала она с нежностью. От мать-и-мачехи веяло детством, в котором она рвала цветочки, чтобы сварить из них суп для куклы в игрушечной кастрюльке. Сразу вспомнились пучки сухой травы посреди островков рыжей грязи и красные резиновые ботики, в которых она добиралась к заветному лужку за забором военной части. Родители строго-настрого запрещали гулять вблизи полигона, но именно там, за колючей проволокой, таился загадочный мир, наполненный тишиной одиночества. С тех пор прошло более двадцати лет, Дальний Восток сменился на Петербург, появились дети, умер муж, а неказистая мать-и-мачеха упрямо лезет из мёрзлой земли, даря надежду на лучшее.

Особенно трогательным выглядело то, что жёлтые брызги мать-и-мачехи заполонили собой крошечный пятачок растительности посреди вытоптанной тропы к автобусной остановке. Скоро час пик, и к жилому массиву по тропке пройдут сотни ног. Доживут ли цветы до завтра?

Она непроизвольно вскрикнула, когда мужской ботинок едва не смял пушистый островок с мать-и-мачехой.

— Осторожнее!

— Извините, я нечаянно.

Резко поднявшись, Рита оказалась лицом к лицу с молодым мужчиной. Он был высоким, сероглазым, с русыми волосами, собранными сзади в короткий пучок. Он показался ей смутно знакомым, видимо, она ему тоже, потому что, пройдя несколько шагов по направлению к остановке, мужчина обернулся и перехватил её взгляд.

— Где-то я вас видела. Вы спортсмен? — Рита тут же покраснела, подумав, что коллега её мужа вполне мог быть в курсе его похождений.

— Почему вы так решили? — Удивление, промелькнувшее в его глазах, её совершенно успокоило. — Я не имею к спорту никакого отношения. Но тем не менее мы с вами прежде пересекались в какой-то точке. — Его взгляд переместился ни Ритины руки, и она сразу же спрятала их в карман, потому что на ногтях красовался жуткий густо-фиолетовый маникюр с серебристой подковой посредине. Тем не менее он оценил: — Креативно.

— Да, я такая, — отрезала Рита, внезапно подумав: «Интересно, он тоже изменяет жене?»

И так ей стало горько от этой мысли, так мерзко, что она поспешно развернулась и пошла в противоположном направлении, хотя нужный автобус, блестя боками, уже подруливал к остановке.

* * *

«Странная дамочка — под стать своему жуткому маникюру», — вскользь подумал Никита Волчегорский, подходя к парковке, где пару часов назад оставил машину. За то время, что он передавал дела своему преемнику, автомобилей заметно прибавилось. Озабоченным взглядом он оценил серый «Ниссан» поперёк выезда, за которым мелькнула светлая куртка сбежавшей от него незнакомки.

Впрочем, он моментально забыл о мимолётной встрече, потому что предстоял серьёзный разговор с родителями, который много раз откладывался «на потом». Оттяжка базировалась на стопроцентной уверенности, что от его поступка мама придёт в полный ужас, а отец хлопнет дверью и удалится в спальню, сделав вид, что нестерпимо хочет спать, но на самом деле сядет у окна и начнёт барабанить пальцами по подоконнику, чтобы обдумать создавшуюся ситуацию.

Глупо, очень глупо в тридцать пять лет трусить перед объяснением с родителями. В конце концов, он не школьник с двойкой в дневнике, а состоявшийся мужчина и респектабельный нотариус.

«Бывший нотариус, а ныне безработный», — поправил он себя, усаживаясь за руль, и это соображение заставило его кисло усмехнуться, словно бы он уже стоял перед мамой, а она с несчастным видом обречённо всхлипывала. После десяти лет успешной карьеры трудно объяснить близким, что столько времени ты занимался не своим делом, карабкаясь наверх из пустого тщеславия и жажды денег.

Цветы маме, что ли, купить, чтобы подсластить пилюлю?

Лавируя в плотном движении, Никита сделал разворот, поймав себя на мысли, что любому человеку даётся шанс круто изменить судьбу, но не все рискуют им воспользоваться. Тут ведь как без тормозов