class="p1">Когда появилась Лина, Светлана пребывала в счастливом браке с полным набором житейских благ в виде квартиры, машины и бытовой техники. Тогда она считала, что каждый человек сам творец своей жизни и страдают только глупцы, а умные крепко держат судьбу за бороду и не отпускают её в свободное плавание по волнам житейского моря.

Первый звоночек относительно собственного могущества прозвенел, когда муж стал заглядываться на Линину няню — студентку педвуза. Со свойственной ей практичностью Светлана прикинула, что лучше ампутировать проблему раз и навсегда, чем годы и годы мучаться от измен и ревности. Муж — как автомобиль: если за ним не ухаживать, то приходится менять. Куда лучше мимолётные связи без серьёзных обязательств и тягостных обязанностей в виде забот и тревог. Сейчас она встречалась с одним женатиком и угрызения совести спать не мешали.

Вторым звоночком оказалась автоавария, за которую пришлось рассчитываться почти год. Но тут она сама виновата, не надо было гнать по трассе с превышением скорости.

А вот третий звоночек, с Лининым поведением, похоже, самый серьёзный.

Выключив душ, Светлана закуталась в длинный халат, приятно обнявший тело махровой негой. Сейчас его уют согревал, но не радовал, да и зеркало отражало явно не женщину-победительницу, о которой мечталось, а измученную тётку с несчастными глазами и серой кожей.

«Даже нищая Маргарита — и та счастливее меня», — горько подумала Светлана, потому что в данный момент завидовала всем без исключения родителям, чьи дети не скакали по крышам автомобилей и не колотились в истериках из-за мобильных телефонов.

Выпуская в форточку сигаретный дым, Светлана сурово призналась себе, что единственной мерой воздействия на Лину является угроза отобрать мобильник. Дальше — глухая стена или, точнее, тупик без намёков на выход.

* * *

От постоянных уборок в книжном магазине кожа рук Риты так огрубела, что она перестала надевать перчатки на улице, хотя дни стояли прохладные и ветреные. Это раньше она мёрзла даже в стойкие плюс десять градусов, а теперь и ноль не ощущается. Вспоминать о маникюре и макияже тем более не стоило.

Набирая обороты, весенняя колесница ехала медленно, словно в гору. Но в середине апреля она доберётся до вершины и дальше покатится вниз, к лету, осыпая землю брызгами первоцветов и мать-и-мачехи. Не успеешь оглянуться, как молодая листва прорвёт почки, зацветёт сирень и загремят первые грозы. Весна! Вот и дожили, точнее — доползли, мучительно задыхаясь у каждого нового препятствия. Рита убрала под шапочку прядь волос и повернулась к Лине:

— Бери рюкзак, нам пора.

— Я пойду сама!

Лина демонстративно засунула руки в карманы и покачалась с носка на пятку. В последнее время у неё появилась привычка кривить рот, оттягивая нижнюю губу.

— Я тебе не доверяю, — спокойно сказала Рита. — Ты будешь ходить одна, когда перестанешь вести себя как маленькая.

— Я пожалуюсь маме, что вы мне грубите!

— Сколько угодно!

— И она вас выгонит.

— Не выгонит. — Рита взяла Лину за капюшон и легонько потянула в сторону выхода. — Не хочешь идти за руку — пойдём так.

Перестав вырываться, Лина покорно потрусила рядом, но на её недовольном лице чётко рисовалось, что при первой возможности она постарается освободиться.

Дорога домой вместе с Линой выматывала, и Рита ловила себя на том, что считает недели до летних каникул, чтобы больше никогда не встречаться ни с Линой, ни с её мамой. Правда, в последнее время на Светлану было жалко смотреть. Рита едва узнала её голос, когда та позвонила после инцидента с машиной директора. Она была совершенно убита и растеряна.

Неизвестно, что Лина ещё отчебучит и зачем она это делает.

Рита покосилась на Лину, вышагивающую с суровой сосредоточенностью.

В сущности, Лина — одинокая маленькая девочка, оставленная на нянек и учителей. Днём школа, вечером продлёнка, дополнительные занятия и мобильник — вот и весь круг её общения. Материнская забота и ласка сводятся к коротким фразам за ужином, а в выходные за Линой присматривает соседка.

Рита вздохнула. Она считала, что любая дикая выходка ребёнка — это крик о помощи, обращённый к взрослым. Но как можно помочь тому, кто не принимает помощи? В последнее время о Лине приходилось думать чаще, чем о своих детях. Галя увлеклась рисованием и рисовала день и ночь. Рома тратил уйму времени на нетипичное занятие для мальчика — оригами, старательно изучая схемы в книжке для начинающих, а в неожиданных местах квартиры обнаруживались бумажные лисички, зайки и лягушки.

— Лина, в воскресенье мы с Ромой и Галей пойдём в планетарий. Хочешь с нами? — спросила Рита, пытаясь интуитивно нащупать точки соприкосновения. Должно же ребёнка интересовать хоть что-то, кроме Интернета?!

— В планетарий? — На миг в Лининой интонации вспыхнул интерес и сразу же потух. — Неа, не хочу. Мне дома интересней.

Остаток пути прошли в молчании. За сегодняшний день Рита неимоверно устала, хотя обычно старалась рассказывать что-нибудь на ходу. Пусть Лина делает вид, что не слушает, но в мозгу всё равно записывается информация, хочет она этого или нет. С детьми надо много разговаривать, обсуждать книги и события, болтать о пустяках, вместе смеяться и грустить.

За воротами школы Рита перехватила быстрый взгляд незнакомого мужчины. У него были собранные в пучок светлые волосы и короткое кашемировое пальто серого цвета. На фоне суетящихся родителей и говорливо-шустрой толпы детей мужчина выглядел спокойно и отрешённо.

Лина его тоже заметила и поёжилась.

— Твой знакомый? — тихонько спросила Рита.

— Вот ещё.

Сделав резкое движение ногой, Лина вступила в выбоину асфальта, заполненную жидкой грязью. Рискованный манёвр удался на славу, потому что Ритины джинсы оказались до колена заляпаны бурой жижей.

Мужчина хмыкнул, а Рита нахмурилась, но не стала делать Лине замечания. Отстирать грязь легче, чем затевать ссору посреди улицы, а Лина, похоже, активно набивалась на скандал.

Бессильное отчаяние — пожалуй, именно это чувствовала Рита, находясь рядом со своей подопечной. С каждым днём Лина удалялась в какой-то иной мир, куда не было доступа для непосвящённых.

Иногда, анализируя их отношения, Рита представляла Лину сидящей в углу цементного бункера с телефоном в руках. Кругом гладкие стены, без окон и дверей, сверху свешивается бесполезная лестница, которая с каждым днём становится короче на одну ступеньку, но Лина не желает подпрыгнуть и дотянуться до лестницы, хотя пока ещё можно это сделать.

* * *

Давно надо было разобрать фотографии и убрать с глаз долой те, которые поднимают в душе муть от обиды.

Рита разложила по столу пасьянс из глянцевых снимков и налила себе чашку чая. Сегодня дети