«С того света не звонят, – ответил Лавров. – Если только ваш друг действительно умер...»

«Я была на его похоронах...»

«Ну, тогда я пас. А раньше что-либо подобное случалось?»

«Что именно?»

Несмотря на подавленность и пережитые ужасы, Глория демонстрировала завидное здравомыслие.

«Вы получали письма от Нефедова?»

«Нет, конечно! О чем вы говорите?»

«Ваш муж в последнее время не упоминал о нем? Не получал никаких сообщений от него?»

Глория поднесла руки к горлу и нервно сглотнула.

«Насколько мне известно, нет. Повторяю вам: Паша умер... он утонул пять лет назад... в Прокудинке...»

«Несчастный случай?»

Она кивнула.

«Значит, сам Нефедов никак не может быть заказчиком вашего похищения?»

«Нет».

«Вас связывала только детская дружба?»

«Вы имеете в виду, не было ли у нас близких отношений? – В глазах Глории сверкнул и потух темный огонь. – Вряд ли это относится к делу!»

«Позвольте мне судить, – рассердился Лавров. – Если вы мне не доверяете, то...»

«Загоняете меня в угол? Благородно, ничего не скажешь!»

Она огрызалась, и это понравилось Лаврову гораздо больше, чем безучастие и апатия.

«Допустим, Паша любил меня... Какое это имеет значение теперь? После его смерти годы минули, я вышла за Толика... А сейчас их обоих... нет в живых!»

«Да, простите...»

Лавров почувствовал себя жестоким мучителем, который причиняет ненужные страдания женщине, которая и так находится на грани срыва.

«Как вам удалось сбежать из подвала?»

«Все было словно в тумане... из-за лекарств, которые мне кололи... Я толком не помню! Кажется, эти мерзавцы куда-то пропали...»

«Кто? Похитители?»

«Ну да... они перестали приходить... у меня прояснилось в голове... и я попыталась открыть дверь подвала...»

«Каким образом?»

«Вы меня допрашиваете, будто я не жертва, а преступница! – вспылила Глория. – Сама себя заперла в подвале, морила голодом... кололась, а потом решила избавиться от мужа! Чтобы стать богатой веселой вдовушкой! Здорово я придумала, верно?»

Она пристально уставилась на Лаврова, и тот смутился. Похожие мысли вертелись в его уме, и Глория точно уловила их.

«Не делайте меня монстром! – буркнул он. – Ни в чем таком я вас не подозреваю...»

«Лжете!»

«Ладно, оставим это. Как вы открыли дверь?»

«Она оказалась незапертой! Что, не верите? По какой-то неведомой мне причине эти подонки смылись... а дверь закрыть забыли. Может, их кто-то спугнул. Может, мне не суждено было умереть в том чертовом подвале. В общем... дверь была всего лишь плотно пригнанной, а я думала, что она на замке. Я колотила в нее, вон, руки даже сбила. – Она показала ссадины. – Потом навалилась всем телом... и оказалась на лестнице... Можете думать что хотите!»

«А дальше?»

«Дальше... я нашла кое-какую одежду, выбралась во двор и... кажется, перелезла через забор... побежала куда глаза глядят... Ну не помню я подробностей! Знаете, как работает человеческий мозг после больших порций тормозящих медикаментов? Я врач, между прочим, могу объяснить...»

Лавров терпеливо выслушал ее объяснения. Его не покидало ощущение нелепого блефа, который разыгрывался перед ним. Но что он мог возразить? Глория обладала достаточным интеллектом и придумала достоверную историю, дабы ввести окружающих в заблуждение.

«Хорошо. Вы хотя бы помните, сколько дней провели в подвале?»

«Нет! Там не было окон, я потеряла счет времени...»

«Допустим. Что было после? Вы побежали в деревню за помощью?»

«Я побоялась... я решила спрятаться в лесу... долго бродила там, замерзла, проголодалась... потом услышала шум проезжающих машин, вышла на проселок... меня подобрала попутка. Шофер сжалился надо мной и подвез до ближайшей шоссейки... там я остановила грузовик, который ехал в Москву...»

Она говорила быстро и сбивчиво, бросая на Романа косые взгляды, словно испытывая его терпение. Сорвется он, набросится на нее с упреками и обвинениями или примет все ее басни за чистую монету? Он не сделал ни первого, ни второго. Упрекать Глорию было бессмысленно, обвинять – тем более. Но и принимать на веру все подряд он не собирался. Постепенно правда выплывет наружу, так или иначе...

«Посмотрите на эти снимки, вы кого-нибудь узнаете?»

Она слишком спокойно восприняла известие о том, что похитители убиты, и уверенно опознала их на фотографиях. Как будто ей уже кто-то сообщил об их печальной участи.

«Да... это они. Вот Гога... а этот, маленький, Игореха... Значит, вы их нашли?»

«Мертвыми...»

«Кто же их так?»

«Пока не ясно...»

Она перебирала снимки, делая заинтересованный вид. Лак на ее ногтях облупился, кожу рук кроме ссадин покрывали мелкие царапины. Похоже, она действительно бродила по лесу... продиралась через кусты. Царапины свежие, только-только начали подживать.

«Вы сможете найти дом, где вас держали?»

Глория отрицательно качнула головой. Она не знала, как называется та деревня. Возможно, то был поселок. Кажется, дом стоял на отшибе. Потому что она сразу попала в лес...

«Скудные сведения, из которых ничего не выжмешь!»

«Если меня туда привезут, я узнаю место... наверное... – сказала она. – Это имеет значение?»

Лавров молча пожал плечами и отправился в кухню готовить чай. Убогая обстановка, старая плита, закопченная посуда только подчеркивали разрыв между прошлыми и нынешними реалиями Глории. Жизнь порой подбрасывает такие сюрпризы, что диву даешься.

Он тщательно вымыл два стакана – ей и себе, – достал из сумки купленный в круглосуточном супермаркете чай в пакетиках, булку, масло и сыр. Нож оказался ржавым и тупым.

«Ничего, потерпит...» – пробормотал Лавров, заливая пакетики кипятком.

Снимать более комфортабельное жилье он счел рискованным. Жалкая хрущевка в спальном районе – как раз то что нужно. Денек стоит выждать, определиться с дальнейшими действиями. Понять хотя бы, что скрывает эта красивая и богатая вдова... Вряд ли разумно отсиживаться здесь до бесконечности – Глория захочет присутствовать на похоронах мужа и будет права.

Она попросила у него помощи и поддержки. И он согласился играть на ее стороне. Потому что испытывал к ней смутное влечение. Оно не походило ни на влюбленность, ни на страсть, которую вызывали в нем другие женщины. Глория оставалась для него загадкой... а он увлекался загадочными явлениями. Как-то Зебрович обмолвился, что его жена хорошо играет в шахматы и что ему ни разу не удавалось выиграть у нее партию. Возможно, Лавров захотел попробовать свои силы. Выиграть партию означало для него нечто несравненно большее, чем поединок за шахматной доской.