Так же, как Римская империя, Россия, набрав силу, стала развивать экспансию во всех направлениях, присоединяя к себе земли и государства и насаждая там свою власть и свои порядки. Так же, как Римская империя, Россия создавала свои буферные зоны на опасных направлениях. Они заселялись казаками, распространившимися вдоль Дона, по Днепру, на Кубани, по юго-восточной границе с Азией. Со временем буферная зона России и Западной Европы стала для них общей и прошла с севера на юг, начиная с Польши и кончая Румынией. При этом понятие «варвары» в сознании жителей Западной Европы стало ассоциироваться с Россией. И с этим ничего нельзя поделать, тем более, что начавший создаваться во второй половине двадцатого века Евросоюз, по мнению Арама Сергеевича, должен был стать ничем иным, как реставрируемой в новом качестве Римской империей.

Такой поворот в рассуждениях подсказывал Араму Сергеевичу, что у России есть всего два выхода. Либо смириться со своей участью, отказаться от собственной индивидуальности и постепенно, а скорее всего, по частям, влиться в Евросоюз. Либо отстаивать свою самостоятельность со всеми вытекающими отсюда последствиями. Третьего не дано.

Подтверждения этим мыслям в бурные девяностые годы шли буквально со всех сторон. То, что страны народной демократии, составлявшие буферную зону между Востоком и Западом, завоеванные Советским Союзом во Второй мировой войне, сразу после его распада сменят обличье, войдут в Евросоюз и в НАТО, было очевидным. Но за ними могли потянуться и те, кто входил в состав России многие столетия. Станут ли они основой новой, сдвинувшейся на Восток буферной зоны или отойдут к Евросоюзу, оставалось под вопросом и зависело от авторитета новой России. Или, точнее, от того, признает ли Евросоюз Россию в ее новом качестве достаточно сильной, чтобы иметь право на зоны собственных геополитических интересов, или нет.

В отдаленной же перспективе, Арам Сергеевич в этом не сомневался, та или иная форма интеграции России в Евросоюз неизбежна. Вопрос лишь в том, войдет ли она в него на равных правах или станет его сырьевым придатком. Последнее, к сожалению, было более вероятно. В семидесятые и восьмидесятые годы страна все более и более скатывалась на экстенсивный путь развития во всех областях экономики, пренебрегая инновационными тенденциями, господствующими в развитых странах. Если девяностые годы не принесут существенных изменений, то растущее отставание наверстать уже не удастся никогда. Разве что какой-нибудь глобальный катаклизм отбросит Евросоюз вспять, но не затронет при этом Россию. Но это уже что-то из области фантастики. Впрочем, кто знает.

Интересным показалось Араму Сергеевичу и то, что демократия в веках прекрасно уживалась с рабовладением. На каждого древнего грека приходилось в среднем по три раба. В Венецианской республике в период ее расцвета демократов было всего тысячи три. Остальные либо не имели права голоса, либо были рабами. В более поздние времена рабовладельческим был почти весь юг Соединенных Штатов Америки, и демократический север прекрасно с этим мирился. Гражданская война 60-х годов девятнадцатого века привела к отмене рабства, но не это было ее целью. На самом деле война возникла по экономическим и политическим причинам. Юг и Север не сходились в цене на свою продукцию. Кроме того, Юг стремился к конфедеративному устройству государства, т. е. стремился уменьшить свою зависимость от центра, а то и вовсе обрести самостоятельность, что не соответствовало желаниям Севера.

В двадцатом веке рабовладельческих государств уже не было, но это мало что изменило. К этому времени рабами стали практически все. Более 90 % процентов населения земного шара стали в той или иной форме наемными рабочими, получающими заработную плату, достаточную для проживания, а ведь, именно это всегда обеспечивали своим рабам хозяева в прошлом. Демократию господ сменила демократия рабов. При этом господа никуда не делись. Они остались выгодополучателями, но ушли за кадр, в тень, оказавшись выше демократии.

За то время, пока Арам Сергеевич штудировал литературу, положение внутри страны заметно ухудшилось, а положение в мире улучшилось. Весь мир, затаив дыхание, следил за событиями в СССР, подталкивал их и чего-то с нетерпением ждал. Теперь Арам Сергеевич понимал, чего ждет мир. Он ждет гибели гиганта, которого столько лет боялся и чьи интересы вынужден был уважать. Агония, и вправду, подходила к концу. То тут, то там перестройка переходила в перестрелку. Чувствуя слабость центра, подняли головы и начали тянуть одеяло на себя региональные лидеры и элиты. Еще чуть-чуть, и страна взорвется, развалится на множество кусков. В 1991 году развал империи случился, но не по самому катастрофическому сценарию. От нее откололись значительные куски, но основание колоса устояло. Мир надеялся и предвкушал большее.

Кончилась история СССР, и продолжилась прерванная на время история России, но Арам Сергеевич к этому времени глубоко разочаровался в политике. На примере собственного предприятия, района, да и всего города он с удивлением увидел, что развал страны – не историческая необходимость, а лишь результат желания множества амбициозных личностей ухватить свой кусок власти. «Половодье всегда смывает и выносит на поверхность нечистоты. Не стоит присоединяться к такой кампании», – решил для себя Арам Сергеевич и правильно сделал. Во всяком случае, для себя, но никак не для страны, в которой многие люди, способные принести ей пользу, в это время тоже делали выбор. Не желая испачкаться в грязи, они, как и Арам Сергеевич, сделали шаг в сторону, уступив дорогу к власти людям гораздо менее чистоплотным.

Знакомство с молодыми людьми и их идеями для Арама Сергеевича было очень кстати, потому как именно в данный момент его посетил определенный кризис жанра на своей основной работе. Виновником кризиса, как это уже не раз бывало в его жизни, стал, конечно, он сам. Дело в том, что в определенный момент времени он начал понимать, что приближается к некоторому возрастному пределу, за которым уже ничего, кроме болезней и старости, впереди не светит. Считая этот предел некоторой объективной реальностью и понимая, что не существует никаких способов его преодоления, он начал постепенно готовить своих молодых сотрудников к самостоятельной работе. Не то, чтобы его молодые люди сами не проявляли самостоятельности. Нет, но ее нужно было еще и направить в нужное русло. Этим Арам Сергеевич и занялся с присущей ему активностью.

К моменту круизного плавания Арам Сергеевич уже сильно преуспел в этом благом деле, передав в молодые руки многие свои начинания, а ожидаемые им болезни все еще не приходили. Таким образом, он оказался вроде и не у дел. Не отбирать же было все это обратно. Не король Лир, конечно, но что-то вроде того. Разумеется, у него в запасе было еще множество идей, требующих экспериментальной проверки и последующего воплощения. Можно было заняться ими. Наверное, в иных обстоятельствах он так бы и поступил. Но тут подвернулись Виктор, Гоша и Наталья со своей проблемой, никак не соприкасающейся с тем, что до сих пор делал Арам Сергеевич. Тем лучше! Мысли, как норовистые лошади, сорвались с места и понесли его в неведомые дали.

Молодые люди ему понравились. Будучи радистом по образованию, Арам Сергеевич привык и людей классифицировать подобно радиотехническим элементам. Была в тех и других какая-то аналогия. Среди людей и радиоэлементов главными всегда были генераторы. Они задавали темп и направление работы, организовывали ее и всех всегда подгоняли. За ними следовали активные элементы, без которых не обходится ни одна схема и ни один коллектив, особенно творческий. Без активных элементов ни один генератор никогда не справится со своей работой. Ему одному просто не хватит рук.