но даже сейчас, бодрствуя, она будто слышала этот шепот в голове. Один из старинных рассказов ее матери повествовал о Капитане Шторме, но она слышала его, когда была совсем крохой, и не помнила ничего, кроме имени.

– Капитан Шторм… – с нажимом произнесла она, стараясь сохранять голос мягким и невинным. – Почему он так важен для островного королевства?

Кейн перестал бинтовать ей руку и медленно поднял глаза, встретившись с ней взглядом. Ее щеки предательски вспыхнули, но она проглотила смущение и сосредоточенно принялась изучать разорванную ткань его воротника.

– Разве ты не слышала рассказов о Древней Войне? – спросил он, едва заметно улыбаясь. Затем снова опустил взгляд и продолжил бинтовать рану.

– Если бы слышала, то не спрашивала бы. – Ложь. Кое-что она слышала от матери, но ей хотелось, чтобы эту историю освежил в ее памяти настоящий пират.

– Еще до появления Короля Костей, Костяной Короны и даже самой Церулии, в мире жили смертные и бессмертные. И в тот далекий век вспыхнула Древняя Война между огнем и морем, и море победило благодаря Капитану Шторму. Он объединил пиратский флот и острова в одно королевство. До этого он был всего лишь смертным рыбаком, но к концу событий стал первым Королем Костей. Если бы не он и не его благословленная богинями магия, позволявшая управлять штормами, огонь давно поглотил бы мир. – Кейн замолчал на мгновение, поправляя повязку, его пальцы приятно согревали кожу. – Многие смертные погибли в войне богов, которая длилась слишком долго, но с дарованной богиней магией дождя и молний сила Шторма могла поражать существ из огня и лавы. Капитан Шторм и Морские Сестры вместе победили Братьев Пламени, приговорив их к заточению в Лимбе.

Лимб. Между мирами. Тюрьма монстров и царство неприкаянных душ.

Кейн закончил бинтовать ее предплечье и завязал концы бинта узлом около локтя. Ей уже стало лучше. Он протянул руку, чтобы собрать склянки, которые разложил по кровати. Через мгновение он встанет и уйдет, и тогда на нее обрушится темнота каюты. Внезапно Лорелея поняла, что хочет, чтобы он остался. Не потому, что она будет тосковать по его компании, а потому что не хочет оставаться одна, – так она объяснила себе. Она не хотела, чтобы мысли унесли ее в опасные дебри, туда, где ее хрупкое сердце разрывалось в клочья, а по щекам лились слезы.

За рассказанной им историей должно было скрываться нечто большее.

– Почему боги пошли войной против богинь? – спросила Лорелея. Ее сердце екнуло, когда он замер и повернулся к ней. – Разве они не правили в мире и согласии?

– Ты и этой истории не знаешь? – спросил Кейн, вздернув бровь.

– Нет, – на этот раз она не солгала. Чем больше она узнает, тем лучше.

Он вздохнул.

– Что ж. Тогда слушай. Да, когда-то боги и богини правили вместе – Боги Земли и Пламени правили нижним миром, Богини Моря и Ветра – верхним. Магнус, младший из Братьев Пламени, был известен своей огненной страстной натурой, он часто коротал ночи в спальнях смертных женщин. Однажды, посещая Аланнис, до того, как боги и богини разрушили его, он увидел самое прекрасное зрелище из возможных – одну из Морских Сестер, Анафину, и с того момента его страсть пылала только к ней.

Лорелея ловила каждое слово Кейна, его голос уносил ее, будто ласковая песня. Она всегда любила хорошие истории.

– Анафина ответила ему взаимностью? – спросила она, голос звучал тихо, почти как шепот.

– Да, – ответил он так же тихо.

– Тогда почему началась война? Что случилось?

– Магнус слишком сильно любил Анафину. Его пламя горело слишком ярко. Мысль о том, что ему никогда не прикоснуться к ней, не обнять, не познать ее полностью, была невыносима. Он мог ходить по земле, а она не могла. Он просил ее отказаться от своего бессмертия, чтобы они могли быть вместе, но она отказала ему, не согласившись на ту роль, которую должна была играть в его мире.

Пронзительный взгляд Кейна упал на Лорелею.

– Опустошенный отказом любви всей своей жизни, сгорающий от страсти, Магнус разгорался все сильнее, его пламя поднималось все выше и выше, пока в мире не осталось места, куда бы он не добрался. Поскольку остальные божества стихий отказались вмешиваться, а Морские Сестры были ограничены морской стихией, Магнус и его армия лавовых людей опустошили земли и тем самым расчистили путь инцендианцам для дальнейших завоеваний в восточных землях. Прежде чем они обратили взоры на север и юг, богини одарили магией штормов смертного, дав ему силу сразить врагов на суше.

Интерес Лорелеи разгорелся с новой силой при упоминании о смертном, обладавшем магией. Она надеялась, что получит еще крупицу знаний о Капитане Шторме и том, как она может быть связана с ним. Она склонила голову набок и посмотрела на Кейна, ее ресницы трепетали, она надеялась, что выглядит невинно любопытной.

– Каким образом богини смогли дать смертному такую силу, если им были подвластны только моря?

Кейн усмехнулся.

– Всем известно, что самые сильные штормы идут с моря.

Лорелея вздохнула, не зная, что делать с полученными знаниями, не понимая, какое они имели к ней отношение. Дочь Шторма, Дочь Моря.

Шепот продолжал звучать в ее голове тем же вкрадчивым рыком, которым звал ее по имени огонь, полыхавший в доме. Было что-то еще. Какой-то части не хватало. Она никак не могла уловить, чего именно.

– Ты хорошо себя чувствуешь? – спросил Кейн, внимательно глядя на нее.

Лорелея откашлялась, выпрямившись.

– Я в порядке. В полном порядке. Руке уже гораздо лучше. Забинтована красиво и крепко.

Как же до боли прозаично звучали ее слова. И, если бы она моргнула, то не заметила бы едва уловимый намек на улыбку, скользнувший по его губам.

Глава 17

Кейн

Перекрестие Костей

Поздний Красновей

«Стальная Жемчужина» пришвартовалась к острову Перекрестия Костей в последнюю неделю позднего Красновея. По какому-то ниспосланному богиней чуду, корабль Кейна стал не последним из прибывших. «Костяной Пес» вообще не явился. Пусть Кейну так и не удалось найти способ убить Доминика Роува, этого подлого труса, он, по крайней мере, мог теперь умереть спокойно, зная, что потопил безвкусный, обитый золотом корабль этого капитана. У Роува были и другие корабли, но все же, на одного «Костяного Пса» в море стало меньше. Он ненадолго задумался, как бы отреагировал его отец. Кейна беспокоило, гордился бы отец им или, наоборот, пришел бы в ярость. Не оставил ли его поступок черное пятно на безупречной