Она шла по пляжу с самым белоснежным песком, который она когда-либо видела. Он поблескивал в лучах солнца, и казалось, что она ступает по сокровищам. Лорелея моргнула, и безмятежность и свет осыпались как камни, сорвавшиеся в пропасть со скалы. Крушение прекрасного эхом отдавалось в ее сознании.

Пламя и удушающий дым, кровь, окрасившая белоснежный песок, и существа, будто созданные из лавы. В воздухе стоял запах горелого мяса. Корабли пылали, а тлеющие угли взмывали в небо.

Лорелея тоже была там, на земле, ее темные волосы разметались по песку вокруг ее мертвого холодного тела.

Лорелееяяяя.

Морской ветер принес тот же шепот, который она слышала в огне.

Она не произнесла ни слова, но все же мысленно задала вопрос.

– Что тебе нужно?

Я хочу вырваться из своей тюрьмы.

Чем дальше, тем более озлобленно звучал голос.

– Какое отношение это имеет ко мне? – спросила она.

Абсолютное!

Злобный крик потряс землю.

Ты дочь Шторма! Дочь Моря!

Потом она проснулась.

Это был всего лишь сон. Ужасный кошмар. Лорелея утерла лоб тыльной стороной ладони, снова и снова повторяя эти мысли. Просто сон. Но пустившееся галопом сердце подсказывало, что в этом сне крылось нечто большее. Шепот назвал ее по имени, а титулы, которые он дал ей, звучали правдоподобно, хотя она никогда раньше их не слышала.

Лорелея села в кровати и потянулась к свече на дальнем краю прикроватного столика. Когда рука попала в поле ее зрения, она заметила, что кто-то наложил повязку на ожог.

Держа свечу перед собой, она окинула взглядом комнату и сразу же узнала каюту Кейна, но раньше вглядываться в детали ей было недосуг. Убранство не говорило о смерти и тьме, как этого ожидала Лорелея, оно было полно морских оттенков, какие мать использовала в своих картинах. Безделушки и гобелены золотого и голубого цветов заполняли комнату, их вид снял камень с ее души. Было странно чувствовать себя как дома, глядя на внутреннее убранство каюты.

Она посмотрела вправо и чуть не выронила свечу и не подожгла весь этот проклятый корабль, когда увидела Блэкуотера, молча сидевшего на кушетке в углу каюты.

– Давно ты здесь? – спросила Лорелея. – В темноте…

– Достаточно давно, – ответил Блэкуотер. Он уперся локтями в колени, и казался спокойнее и невозмутимее любого известного Лорелее мужчины. Даже в тусклом свете свечи она смогла разглядеть кровь на его руках.

– Что ж, – произнесла Лорелея, нарушив напряженное молчание. – Мы живы?

Она вздрогнула от сказанной банальности и слабости собственного голоса. Блэкуотер, кажется, не обратил на это внимания.

– Да, живы, – его голос был глубоким и спокойным – если правильно таким голосом воспользоваться, можно успокоить кого угодно посреди шторма. Однако она не могла представить, чтобы Кейн кого-то утешал.

– Что случилось с тем мужчиной? – спросила она. – Который вломился в каюту. Я пыталась остановить его.

«И проиграла», – добавила она мысленно.

Лорелея поставила свечу на тумбочку напротив, освещая и его сторону комнаты. Теперь на нем была рубашка, а волосы скрывали лицо, – выражения было не разглядеть, – темные пряди служили надежным укрытием.

– Цилла Абадо убила его, – ответил он. – Прирезала прямо здесь. – Он посмотрел на пустое место на полу. – Затем его тело я отправил на корм акулам. – Он замолчал, наблюдая за ней. – Тебя это пугает?

Вопрос застал Лорелею врасплох. Она сидела в кровати, вцепившись в одеяло, напряженно молчала и пыталась придумать ответ, приемлемый для человека, спасшего ей жизнь. Потому что, если говорить честно, то, что он убивал с такой легкостью и, очевидно, привык к крови, раз сих пор не смыл ее, действительно пугало ее.

– Спасибо, Блэкуотер, – наконец сказала она. – Спасибо, что спас меня.

Его глаза расширились. Должно быть, он ожидал иного ответа. Откашлявшись, он поднялся с кушетки:

– В платяном шкафу есть одежда, которая может тебе подойти, если захочешь избавиться от того, что сейчас надето на тебя. Я спущусь в корабельный лазарет и принесу лекарства, чтобы обработать ожог, – он отошел к двери, затем остановился. – Меня, кстати, зовут Кейн.

Когда он вышел из каюты, Лорелея неспешно подошла к шкафу. Немного покопавшись в вещах, она выбрала темно-малиновую тунику, доходившую ей до колен, затем натянула свободные коричневые брюки. Когда она вернулась в постель, ей вспомнилось, как минувшей ночью она сдирала с себя окровавленное платье, и побледнела. Где оно было сейчас? Она надеялась, что нашедший выбросил его за борт, и ей не придется снова увидеть кровь своей матери. Но одновременно с этими мыслями Лорелея погрузилась в ностальгию, ей хотелось снова почувствовать, как пальцы касаются ткани, так же как когда они с матерью развешивали одежду на веревке позади домика. Их одежда всегда была очень мягкой на ощупь из-за мыла ручной работы. Она глубоко втянула носом воздух и выдохнула через рот, чтобы сдержать слезы. Непослушные волосы, падавшие на лоб, заколыхались от движения воздуха.

Убийства. Морские сражения. Злой капитан, убивший ее мать по непонятным причинам. За несколько дней ее мир был разорван бурей на куски, и она не могла предвидеть это. Она трепетала при мыслях о будущем.

Внезапный стук в дверь заставил сердце забиться чаще. Она вцепилась в ворот туники так, будто та могла свалиться, если не держать ее достаточно крепко.

– Ты одета? – спросил Кейн из-за шторы, закрывавшей дыру в дверном окне. Осколки стекла уже вымели. На самом деле, внутри каюты не осталось никаких следов боя, если не считать разбитого окна, через которое были слышны песни моря.

– Да, – ответила она, заползая обратно в кровать.

Все случилось так неожиданно, так внезапно, она не знала, что думать, как действовать. Лорелея не была уверена, союзники они или просто незнакомцы с похожими целями. Ах, если бы она была уверена, что они заодно, и знала, как далеко он готов пойти вместе с ней – желательно прямо до глотки Роува.

Ее все еще волновала команда Кейна, особенно после того, как они обошлись с ней, когда обнаружили, что она роется в провианте. Затем она задумалась, где будет спать и придется ли ей спать с остальными мужчинами, заставившими ее пройти по доске.

Кейн, вероятно, прочитал беспокойство на ее лице, потому что, когда он вошел в каюту, и взгляд его темных глаз замер на ее лице, он спросил:

– Что случилось?

Мысли оборвались.

– Ничего. Все в порядке. Я просто задумалась… я…

– Тревожилась по поводу экипажа.

Колдовство. Он прочел ее мысли.

– Они не причинят вреда, – продолжил Кейн, раскладывая на простынях принесенное из