Кейн выглянул в окно своей каюты, наблюдая, как толпа пиратов бежит к его кораблю, будто рой крабов. Они толкались и распихивали друг друга, боролись за право первыми развеять слухи о причинах его опоздания, или же хотели ударить ножом в спину – смотря кто первый добежит.

Но прежде чем он отважится спуститься в эту яму со змеями, ему предстояло решить совсем другую проблему.

Лорелея – непредвиденная сложность.

Она стояла рядом, решительно глядя в другое окно, высоко подняв голову. Она уже не казалась той хрупкой девушкой, которую он повстречал в Порте Барлоу. Нет, она стала совсем другой. Девушка вздернула подбородок и посмотрела ему прямо в глаза. Некоторым взрослым мужчинам даже в голову не пришло бы вести себя так.

В течение нескольких дней, минувших со дня сражения до прибытия на Перекрестие, они растворились в рутине. Он стоял за штурвалом, а она – на противоположной стороне корабля, глядя на море; где блуждали ее мысли, Кейн даже не брался гадать. Его взгляд был прикован к ней, он следил, чтобы она не свалилась за борт, по крайней мере, он убеждал себя в этом. Но почему же тогда его взгляд задерживался на ее развевающихся на ветру волосах, когда Лорелея шла через палубу?

Он избегал приходить в свою каюту, насколько это возможно, чтобы не отвечать на постоянные вопросы. Ей нужны были ответы – она заслуживала честных ответов, но, по его мнению, не была готова к ним, и ее протесты не имели значения. Он никогда не лгал, только избегал прямых ответов.

Лучшим решением было и дальше сохранять личность Лорелеи в тайне ото всех, включая ее саму. Она была не просто тайной наследницей престола, но прямым потомком двух великих родов. Ратборн – отец, скрывающаяся Шторм – мать. Если кто-то из Костяных Псов, рассекающих волны, или любая расчетливая душонка, жадная до золота, прознают, кто она на самом деле, то не остановятся ни перед чем, чтобы прикончить ее: смерть девушки даст шанс получить Костяную Корону. Чем меньше пиратов узнают о ней во время Испытаний, тем лучше.

Несмотря на то, что он многократно мысленно повторял все эти доводы, желудок иногда сжимался так, будто он провел на море слишком много времени. Только и всего, слабенькая морская болезнь.

Кейн явился в свою каюту, чтобы сказать Лорелее, что они встали на якорь на Перекрестии, но эта новость вызвала новый шквал вопросов. Она была похожа на капитана корабля, бросавшегося в атаку каждый раз, когда Кейн не был готов ее отразить.

– Испытания? – спросила она, широко распахнув кристально чистые голубые глаза. Подошла к кровати и села на край. На ней красовалась одна из его рубашек, а волосы были перекинуты через плечо. – Хочешь сказать, я увижу, как капитаны сражаются за пиратский трон?

Кейн задумался, чем руководствовалась Женевьева Шторм, выбирая истории для дочери, что теперь она знала об Испытаниях, но не знала, что мертвый король – ее отец. Интересно, что она слышала о Блэкуотерах? Соберись.

– Ты не увидишь Испытаний, – Кейн следил за тем, как ее глаза сощурились, словно его слова причинили ей боль или она не поняла их. Хотя, казалось бы, он ясно высказался.

– Почему я не могу пойти с тобой? – спросила она, отбрасывая прядь каштановых волос, которую теребила в пальцах. – Ты обещал мне месть.

Кейн вздохнул, он устал.

– Это слишком опасно, – он провел рукой по волосам. – Разве я не просил тебя довериться мне?

– Доверие – это не настолько простая штука, – она скрестила руки на груди, в спокойном омуте ее голубых глаз закипала буря. – Ты же не можешь в самом деле ожидать, что я буду верить каждому твоему слову. Моя мать всегда говорила…

– …Никогда не доверяй пирату, – закончил за нее Кейн. – Я знаю.

Он сам пользовался этим правилом пару раз. Кейн заложил руки за спину, чтобы удержаться от заламывания пальцев. Он надеялся, что она поймет смысл его слов и согласится, но теперь не оставалось другого выбора, придется ее напугать. Подойдя ближе, он понизил голос.

– Я не знаю, какие подробности ты слышала в этих историях, но я уверен, что в них была лишь крупица истины. В этой игре много подводных камней, творятся такие вещи, увидев которые, ты уползла бы обратно в Порт Барлоу в мгновение ока.

– Например? – спросила она, вздернув подбородок.

– Убийственные, коварные вещи, которые не вызывают ничего, кроме боли и сожаления. Такие хорошенькие девушки, как ты, не должны думать о подобном.

– Хорошенькие девушки, как я? Что это значит? Я не могу знать, что такое боль, из-за того, как я выгляжу? – ее щеки вспыхнули, и Кейн тут же пожалел о выбранном тоне. Он не привык к такому – неважно, что происходило. Он отдавал приказы своим людям каждый день, но она не была частью экипажа. Лорелея отвела взгляд и уставилась на деревянную обшивку стены.

Кейн нащупал в кармане компас и вытащил его, проводя большим пальцем по знакомой шершавой окружности, размышляя, как правильно поступить и что сказать. Подняв глаза, он заметил, что Лорелея с любопытством поглядывает на него и компас. Кейн быстро спрятал его обратно, прежде чем она смогла задать хоть один вопрос о компасе. Вздохнув, Кейн подошел к Лорелее и опустился на колени у изножья кровати. Он находился достаточно близко, чтобы она могла засветить ему пощечину и покинуть корабль. Он был удивлен, что она этого не сделала.

– Позволь мне отправиться туда, – он надеялся, что голос звучит ласково, именно этого эффекта он хотел добиться, пусть нежность и не была свойственна ему. Она по-прежнему не смотрела на него. Перед его глазами встало воспоминание: мать пытается убедить отца не плыть сквозь ужасный шторм. Тогда она смягчила свой тон, чтобы заставить его выслушать ее. Теперь он пытался сделать то же самое. – Позволь мне вступить в соревнования, чтобы Костяная Корона не попала в руки Роува. И тогда я дам тебе возможность отомстить.

Лорелея передвинулась и посмотрела на него.

– Или же мы можем отрезать ему руки, и тогда он точно не сможет взять Корону.

Кейн моргнул. Потом моргнул снова, не понимая, правда ли она произнесла эти слова, или ему послышалось. Он не мог постичь эту девушку – она потрясала.

– Как бы мне ни нравился твой план, кодекс Испытаний делает его не вполне выполнимым.

– Тогда перед Испытаниями.

– Лорелея, – он накрыл ладонями ее беспокойные руки. Он знал, какую боль можно чувствовать от потери матери, но разум этой девушки затопила