Интересно, что Князь, как и Силин, согласился на предложение кадровиков Управления сразу же. И после сокращенного двухгодичного курса обучения оказался в группе «Бриз».

А вот фотография мальчишки со смышлеными и нахальными глазами. Костя Уваров, 27 лет. Компьютерный волшебник и технический кудесник. Талант, иначе не скажешь. Из семьи настоящих пролетариев – только умственного труда, отец и мать профессора одного из вузов Санкт-Петербурга. Сынулю занесло в военный институт имени Можайского, а потом в Ракетные войска стратегического назначения. Извилистыми путями он прибился в службу технического обеспечения ГРУ. Там и приметили его руководители подразделения спецопераций за отличную физическую подготовку – мастер спорта по легкой атлетике, марафонец, а также за страсть к авантюрам и азарт. Однажды привлекли к участию в одной из боевых операций за рубежом, там он обеспечил успех дела. После этого Шабанов внимательно присмотрелся к нему – он любил удачливых.

– Чего с такими талантами, и не в Майкрософте, а в нашей провинциальной конторе? – спросил замначальника ГРУ, вызвав старшего лейтенанта к себе на собеседование.

– А кто страну будет защищать? От того же Майкрософта, – хмыкнул старший лейтенант.

– Считаешь себя ответственным за страну?

– Да, – вдруг очень серьезно произнес Уваров. – Что моя жизнь – миг. Мелочь. А Россия – это нечто непостижимо великое. За Майкрософт и Билла Гейтса я жизнь отдать не готов. А за Россию… Да легко!

В личном деле значилось одно из его увлечений – арабский язык. Эта отметка и решила судьбу парня. После спецкурса он попал в группу «Бриз». Там в память о службе в РВСН ему сначала дали позывной Радий, естественным путем, для краткости радиообмена, усохший до Рада.

Шабанов пролистнул страницы. Ну а вот и абреки. Уже дедушки – обоим за сорок, но боевой дух в полном порядке. Антагонисты. Давид Ибрагимов, позывной Утес, с первой чеченской воевал за федералов, сначала в составе патрульного полка милиции, потом в подразделении ГРУ, набранном из местных жителей. Затем через многие тернии попал в «Бриз». И его противник по первой чеченской Али Гаджиев, оперативный псевдоним Бек. Бывший артист грозненского драмтеатра, бывший боевик, прошедший подготовку в лагерях в Афганистане, закаленный в элитном отряде ичкерских боевиков. Однажды во время вылазки, когда ваххабиты планировали перерезать активистов и их семьи в одном из сел, Бек своим фамильным кинжалом прикончил своих подельников. Пришел и сдался ближайшим федералам.

– Почему? – спросил его особист.

– Я понял, что был не на той стороне. Правоверные не должны творить такое…

След за Беком тянулся приличный. Президент Ичкерии сказал, что под свою ответственность гарантирует ему свободу. И Бек в ответ поклялся ему в преданности. Согласился смыть свою вину кровью. И делал это до сих пор. Уничтожал бандитов. Проникал в банды. А когда началась сирийская кампания, был внедрен в одну из группировок, где многие его земляки не жалели живота для воцарения на земле эры Халифата. По выходу из разработки был переведен в группу «Бриз». Пусть подготовка его не дотягивала до других бойцов, но он лучше всех знал специфику страны и был знаком с жизнью бандформирований изнутри. Его знание сирийских реалий не раз являлось залогом успеха в проведенных акциях.

Вот они все, надежда и опора. Не подведут, конечно. Но вот не подведет ли их судьба?

– К вам Рогачев, – доложил адъютант по селектору.

– Пусть заходит, – кивнул Шабанов.

В кабинет зашел подтянутый майор.

– Сообщение от группы «Бриз», – он положил перед Шабановым папку.

Генерал пробежал глазами документ, расписался за него, отослав майора прочь. А потом откинулся в кресле. Ну что ж, дело движется. Только медленно, как телега. Но Барс предлагает вариант, как придать делу реактивное ускорение.

Шабанов снял трубку телефона внутренней связи. Попросил аудиенции. И через пять минут докладывал начальнику ГРУ о ситуации.

– Барс предлагает следующий план, – Шабанов изложил его.

– Они что там, с ума все посходили?! – с чувством воскликнул Топилин. – Им голову в пустыне напекло?!

– Они никогда и не были нормальными.

– А ты что думаешь? – подозрительно посмотрел на своего заместителя начальник ГРУ.

– Придется дать «добро»…

В подвале с низким потолком прерывисто мигала тусклая желтая лампа, подпитываемая бензиновым генератором. Мешки, узкие деревянные лежаки, массивная зеленая армейская рация, ящики с оружием, цинки с патронами, пулемет в углу – так и должна выглядеть база сопротивления. Меня заверили, что это последнее место, куда заявится Халифат. Надежное настолько, насколько может быть что-то надежно в постоянно меняющемся мире.

На захваченных фанатиками территориях сопротивлению приходилось несладко. Халифат проник везде, его контроль стремился к тотальности. Его способы ведения боевых действий, организация разведки и контрразведки свидетельствовали о том, что над этими вопросами поработали прекрасные специалисты.

Оккупацию Халифат начинал всегда с тщательной разведки – притом не только с оценки военных возможностей противника, но и с изучения социально-политической ситуации, настроений населения, а также положения всех мало-мальски значимых фигур. Агенты, идейные или купленные, пронизывали все слои общества. У моджахедов заранее были приготовлены подробные планы действий, поэтому после захвата населенного пункта они первым делом быстро и эффективно уничтожали тех, кто мог воевать против них. Местных влиятельных людей, кто готов был пойти на сотрудничество, перетягивали на свою сторону, порой скрепляя союзы брачными узами – то есть боевики просто брали в жены, считай в заложники, дочерей, племянниц своих новых «друзей». На захваченных территориях щупальца Халифата очень быстро проникали везде. Вербовка негласных агентов была поставлена на широкую ногу. Легко подтягивать к сотрудничеству людей, когда в любой момент можешь забрать их имущество и жизнь. Так что все дилетантские группы сопротивления Халифат сметал сразу, укладывая простреленные трупы во рвы, заравнивая бульдозером, а то и распиная несчастных принародно на крестах или живьем растворяя в серной кислоте.

Выживали только глубоко законспирированные ячейки подполья, имевшие хорошую поддержку сирийских спецслужб. Вместе с тем и к ним просачивались вражеские агенты. А следом приходили шариатские палачи.

Наш проводник Бурхам рассказал, что неделю назад одна из подпольных групп попала в засаду. Погибли все.

– Мои браться оставляют гранату или патрон на крайний случай, чтобы избежать нечеловеческих мучений, – вздохнул Бурхам. – И в плен мы не сдаемся.

– Как же мы, русские, все это понимаем, – кивнул я. – Мы тоже не сдавались в плен – и в Великую Отечественную войну, и в Афганистане, и в Чечне.

– Это будет вечно, – задумчиво произнес Бурхам. – Зло будет до скончания веков атаковать нас. А мы будем оставлять последнюю гранату для себя.