Полковник кивнул, взял папку и принялся рассматривать содержимое. Его собеседник тем временем встал, подошел к огромному холодильнику в углу, открыл его и с восторгом закопался в сияющие белизной недра. К тому моменту, как хозяин кабинета закончил ознакомление с бумагами (при умелом использовании весьма способствующими дальнейшей карьере, надо признать), Полтавец уже лопал знаменитый «геологический» бутерброд. Его как-то приятели на совместной пьянке научили, в шутку, скорее всего, но майору, вернее, тогда еще лейтенанту, понравилось. Тоненький слой хлебушка, сверху колбаска, сыр, сало, зелень, шпроты, еще колбаса… В общем, главное правило, чтобы слоев было поболее, но в рот влезало. И все это под водочку, холодную, чтобы рюмка запотевала…

Кузнецов, подняв глаза, с интересом посмотрел на старого товарища:

– Ну ты даешь… Как был проглотом – так и остался.

– Пусть лопнет презренное брюхо, чем ценный продукт пропадет, – хохотнул Полтавец. – Ты давай, присоединяйся, а то на тебе лица нет…

– Думаешь, от этого оно появится? – скептически поинтересовался Кузнецов.

– Не факт, но все же… Помнишь Емелина?

– Это тот прапор, что с пистолетом за генералом Каспаряном бегал?

– Именно. Кстати, абсолютно правильно бегал, жаль, не догнал. Впрочем, не суть. Просто Емелин все ж был человеком мудрым. Помнишь, как он говорил? Лучше переесть, чем недоспать, лучше переспать, чем недоесть. Так что давай, не занимайся ерундой, а садись ужинать.

Что же, это было разумно. Полчаса спустя заметно посвежевший и немного отошедший от тяжких дум полковник Кузнецов прямо здесь же, на мягком диванчике, и завалился спать. Полтавец, чуть подумав, решил последовать его примеру, благо диван имелся не один. Завтра офицерам предстоял трудный день. Вот только менее всего они ожидали, что он преподнесет им новые гадкие сюрпризы.

В двух кварталах от базы.

Утром

Разбудил их телефонный звонок. Поляков, не открывая глаз, пошарил рукой по старомодной квадратной тумбочке, но, как оказалось, это была не лучшая идея. Телефон, здоровенная китайская хреновина в скользком пластиковом корпусе, от неловкого движения соскользнул и улетел под диван, из-под которого продолжил злорадно трезвонить. Кажется, даже громче, чем раньше.

– Заткни его, а… – Леночка перевернулась на другой бок, лицом к стене, и, на ощупь конфисковав у Сергея подушку, зарылась в нее, тщетно пытаясь защитить уши от назойливой мелодии. Она явно планировала поспать еще минуток триста, и телефонные разговоры в ее приоритеты не входили.

Чертыхаясь, Поляков сполз на пол. Вчера вечером они забили болт не только на приглашение Сурка, но и на собственные планы. Как упали – так и заснули. Сергей не знал, как обстояло дело у Леночки, но сам он, похоже, ночью даже позы не сменил. В результате левый бок совершенно онемел, и сейчас по коже словно бегали тысячи мелких, назойливых иголочек. Не смертельно, но очень неприятно.

Телефон продолжал надрываться, заставляя вспомнить классическую поговорку: хочешь возненавидеть любимую песню – сделай ее рингтоном. Вот и сейчас Сергей ее искренне ненавидел. Особенно учитывая возраст дивана – в отличие от более молодых собратьев, это чудо, сотворенное полвека назад в эпоху развитого социализма, сделано было не из прессованных опилок, а частью из хорошего дерева, частью из фанеры. И то, и другое за годы службы качественно просохло и резонировало не хуже гитары. В общем, конструкция дивана гарантировала, что он будет верно служить хозяевам еще лет сто, но сейчас он просто бесил.

Лишние несколько секунд были потрачены на то, чтобы найти улетевший довольно далеко гаджет, обдирая руки о днище дивана, извлечь его и вдавить кнопку сброса. Излишне резко и сильно для сенсоров, но надо же было как-то дать выход чувствам. Кто именно звонил, Полякова сейчас не интересовало абсолютно. Четыре утра! Спа-ать!

Телефон зазвонил вторично.

– Нет, ну это уже хамство, – пробормотал Сергей под нос. Сбросил. Телефон опять зазвонил. И лишь после этого он сделал то, что, наверное, стоило предпринять с самого начала – посмотрел на экран.

Высветившийся номер был ему незнаком. Обычный, ничем не примечательный МТС. И раньше его Поляков мог видеть, мог не видеть, но если даже когда-то встречал, то не запомнил – это уж точно.

– Кто там? Какого черта? – эту фразу, вычитанную в старой книге[20], он запомнил и применял частенько. В некоторых случаях помогало, но, увы, не сейчас.

– Это Света, – пискнули в трубке.

– Какая еще Света? – Поляков отчаянно пытался вспомнить знакомых Свет, которые могли бы позвонить в такое время. Не находил почему-то ни одной.

– Терентьева.

– Ну вот, блин, объяснила. Откуда я знаю, что за Терентьева?

– Ой… У Паши девушка.

– А-а… – зевнул, успокаиваясь, Сергей. – И что от меня хочет этот маньяк-одиночка?

– Он… Он…

И тут девчонка заплакала. Громко, навзрыд. И добиться от нее чего-то более или менее понятного удалось лишь после того, как Поляков рыкнул в трубку на великом и могучем. Зато уж, когда она смогла объяснить ситуацию, действовать Поляков начал стремительно.

– Лен, а Лен…

– Отвали, я сплю, – пробубнила Леночка из-под подушки.

– Лен, вставай, бегом. Похоже, у Сурка неприятности.

– У него вечно неприятности, – пробурчала Леночка, соизволив наконец приоткрыть один глаз. И весьма удивившись, обнаружила, что Сергей уже полностью одет.

– Это точно. В общем, ты будь здесь пока, на телефоне, а я мотнусь на Суркову блатхату, выясню, что к чему. Если до девяти не выйду на связь, звони на базу, нашему тренеру, сообщи ему адрес и чтоб он задействовал свои подвязки. В конце концов, из кутузки он нас вытащил – значит, и сейчас поможет. Боюсь, на этот раз Пашка влип всерьез…

– Что? – Леночка резко села.

– Ничего, жди пока.

– Так, стоп, я с тобой, – девушка начала выпутываться из одеяла, но Сергей резко, может, даже немного резче, чем следовало, рыкнул:

– Отставить. Сидишь дома, ждешь звонка. Вначале я разберусь с ситуацией. На связи ты мне будешь нужнее.

– Да я…

– Сидишь дома. Все! – и, громко хлопнув дверью, выскочил из квартиры.

Вот так вот, последнее слово, как и положено, осталось за мужчиной. И в данном случае оно звучало не «да, дорогая», а вполне здраво. Если там обычный маразм упившейся молодежи, то по шее настучать он сможет и сам. А вот если реально опасно – нечего женщине туда лезть. Именно так думал в тот момент Поляков, и никто не смог бы его переубедить.

Два квартала он промчался за каких-то десять минут. Вроде и не бежал, просто шел немного ускоренным шагом – этого хватило. Все же здесь – не Москва, где иной квартал побольше этого города. С точки зрения оперативности самое то. А вот эстетически – увы и ах. Там, где в больших городах, той же Москве или, тем паче, Санкт-Петербурге, старательно охраняемая и реставрируемая старина либо красивые современные здания, здесь – унылые ряды типовых коробок-пятиэтажек. Вторая половина двадцатого века, с точки зрения возможности напихать в минимальный объем максимум квартир – неплохо, а вот глаз не радуют. Панельки и кирпичные здания, всего разницы, что у одних цвет – оттенки серого, а у других – красное с желтым. В общем, совершенно депрессивная картинка открылась. Уныло, господа…