Да и они до меня никогда не дотягивали.

Следовательно, именно тогда, когда Империи понадобится защита от вторжения из-за кромки, я сумею возвыситься как никто другой. Для реального отстаивания моих интересов необходимо стать князем, войти в ближний круг Императора. Или даже занять его место. И мелкая грызня у черта на рогах из-за пары деревень — явно не тот путь, который приведет меня к успеху.

— Я согласен на мир, старик. — твердо произнес я. — Но мне не нужны пустые цифры. Ты не хуже меня понимаешь, что я не сумею грамотно распорядиться прорвой земли, или бумаг, если они свалятся мне как снег на голову. Я потребую у тебя иного.

Морщинистое лицо мага ничего не выражало. Для адептов Смерти это тоже норма. Но в этот момент уголки его губ на мгновение дрогнули. А изо рта вырвался тихий вздох облегчения. Значит, он был весьма доволен.

— Выдвигай свои требования, барон.

— Мать Марии Меньшиковой, как и сама Мария, покидают твой род. Пусть сами решают свою судьбу, раз уж Мария тебе не родная дочь. Это первое требование. Будут еще два.

Вот тут даже маска спокойствия графа дала трещину. Глаза округлились, он еле подавил удивленный вздох.

— Вы… Похоже, ваши отношения с Машей весьма близки, раз вам известны такие подробности. Дайте угадаю. Девочка рассказала вам, как я запираю ее мать в подвале, морю голодом и всячески истязаю? Спешу вас разочаровать. Я не такой сумрачный гений, каким она меня видит. Я согласен с этим вашим требованием. Все равно после всего случившегося ни на какой удачный брак для Марии надеяться не придется. Увы, я и ее не сумел вырастить полезной для рода.

— Нет, таких подробностей она мне не рассказывала. — покачал я головой. — Дайте-ка угадаю. Вы пытаетесь при помощи некромантии продлить этой женщине жизнь? Или, быть может, ищете бессмертия? Почему-то именно адептов Смерти бессмертие занимает особенно часто.

— Это так. — кивнул старик. — Доказать это нетрудно, у нас с Викторией есть брачный договор, в котором оговорены все условия. Вы удивительно проницательны. Она очень желала остаться молодой и прекрасной, барон. Я желал того же, искренне любил и люблю ее. Увы, до испанской королевы от Перми весьма неблизко, а российские адепты Жизни мало чего стоят. Когда я сам был молод, я еще не был столь искусен в Смерти, и свою юность потерял. Но, когда я повстречал ее, я уже многое мог. Если вам доведется увидеть Вику, вы поймете, насколько многое. Увы, красота и долгая жизнь требует своих жертв…

— … И для собственной дочери она этих жертв «почему-то» не хочет. — махнул я рукой. — И вы решили сделаться в глазах Марии тираном, а ее бунтарский дух подавлять, угрожая «наказаниями» для матери?

Старик утвердительно кивнул. Скорее всего, здесь он не врет. Это будет легко проверить, встретившись с этой женщиной лично. Особенно теперь, когда их сильный менталист отправился на тот свет.

— Я согласен. — повторил граф. — Мать Марии доставят к вашему имению сегодня же к ночи. Ей весьма вреден солнечный свет. Если она захочет уйти от меня — я не стану ее удерживать. Но предупрежу сразу, она вряд ли захочет.

Еще бы! Годами страдать, чтобы потом пустить все коту под хвост. Ну ничего, зато Марии полегчает от беседы с матерью.

— Позвольте спросить, барон. А с чего вы вообще печетесь о судьбе каких-то женщин из чужого рода? Неужели вы правда воспылали к девочке нежными чувствами?

Старик улыбался. Я ответил ему тем же.

— Мы оба понимаем, что это было бы сущей глупостью. — произнес я. — Нет, на нее саму мне плевать. Но недавно я спас ей жизнь. И она мне очень благодарна. Она открыто выступила на моей стороне против Олега. Без фамилии Меньшиковых она мало кому будет нужна. А вот мне весьма нужен преданный маг бытийник. К тому же, с серьезным потенциалом.

— Понимаю! — всплеснул руками граф. — С одной стороны лишить мой род мага и возможности породниться с кем-то знатным, а с другой — заполучить мага себе. Да еще такого, который сам, добровольно, будет вам помогать. Которого вы сможете сами вырастить под свои нужды. Это действительно стоит больше куска тайги, или кипы акций. Хорошо, барон. Каковы остальные два требования?

— Ну, положим, я рассуждаю не столь цинично. Но суть вы уловили. Второе требование как раз простейшее — четверть вашей казны. Деньги мне уже очень скоро понадобятся, а мой бывший управляющий, а затем и ваши головорезы, совсем разорили моих подданных. Ну а третье… Рабочие.

Старик почесал в затылке.

— Что? Какие рабочие?

— Так… Строители, лесорубы, специалисты по промышленной металлургии. Люди, разбирающиеся в электричестве и подключении энергосетей. Военные инженеры и архитекторы, разбирающиеся в фортификации. Разумеется, квалифицированные. Разумеется, обеспеченные техникой. Я пока слабо разбираюсь в том, как именно сейчас происходит производство. Так что гарантом качества работы этих специалистов выступит ваше слово и заключенный между нами договор.

— Но зачем вам все это здесь, посреди уральской тайги⁈

— А это уже мое дело, граф. С вас — качественные специалисты. И мне неважно, где и как вы их добудете. Лишь бы в рамках закона. Срок — неделя. Людей нужно достаточное количество, чтоб выстроить военный форт, оборудованный по последнему слову техники. Договорились?

Меньшиков подлетел в своем кресле ближе. Протянул хлипкую старческую ладонь, обтянутую желтой кожей.

— Обижаете, барон. Первые работники, необходимые для начала расчистки территории, прибудут уже через три дня. Мы не сидим сложа руки, постоянно что-нибудь строим. Так что уж инженеров и строителей у нас в избытке. А военных за неделю я найду. Параноики из высшей знати нередко выстраивают на своей земле целые оборонные комплексы. Уже даже Император оставил побытки бороться с этим. Так что проблем не будет.

— В таком случае, граф, я возвращаюсь к себе. Думаю, мои люди уже разобрались там с остальными дружками вашего сына. Публичный адрес моего баронского счета вам, полагаю, отыскать нетрудно. К ночи я жду вашего представителя с договором в двух экземплярах и матерью Марии в придачу. И дам вам совет — не думайте, что отсрочка до ночи даст вам время окопаться и подготовиться к битве, если вы просто решите меня обмануть. Не выйдет.

Меньшиков кивнул. Мы пожали руки.

— Наш род много чем известен не в лучшем свете, Дмитрий.