вширь, тетка, хватая парня за руку. — Вы не слушайте его, Ваше Благородие! Продолжайте, он вам не помешает!

Мать стала всеми силами затаскивать упирающегося юношу в толпу. Но взмахом руки я остановил ее.

— Молодой человек. — обратился я к здоровяку. — Как твое имя?

Женщина обреченно закрыла лицо руками. Неужели побоялась расправы над семьей?

— Глеб! — вскинул голову юноша, вырвавшийся наконец из хватки матери. — А что⁈

— В будущем здесь найдется дело для смелых и сильных, Глеб. А пока я скажу тебе только одно: ты прав.

— В чем это еще я прав?

— В том, что я построю вам жилище. И в том, что я сделаю это сам. Надеюсь, если к рассвету у вас появятся новые дома, вы поверите в искренность моих слов. И в способность изменить жизнь к лучшему!

Глава 16

Магия и кровь

Оставив вал вопросов о том, как я собираюсь это устроить, без ответа, я еще какое-то время просто выслушивал жалобы. Услышав мое грандиозное обещание и, быть может, приняв меня за сумасшедшего пустозвона, люди быстро потеряли былой трепет и стали разговаривать проще.

Помимо бедствий, связанных с нападением, я узнал и о безработице, и о ворующих кур лисах в округе, и о том, у кого муж алкоголик, а у кого вконец обнаглела жена. Я выслушивал всех, запоминая то, чем действительно стоит заняться. Местный староста оказался человеком Меньшиковых, да к тому же, знатным казнокрадом и взяточником. Вот об этом в один голос говорили вообще все.

Так что его, вместе с другими инородцами, заперли в полуобвалившейся сельской ратуше. Она стояла прямо тут, с окнами, выходившими на площадь.

А когда я узнал, что ни один из них не только не пострадал, но некоторые и участвовали в поджогах и погромах, что все их дома остались целы и невредимы, хотя вокруг некоторых выгорели все соседские участки… Последние сомнения в том, что делать с этими людьми, у меня отпали.

Увы, мир — жестокое место. И порой в интересах будущего приходится жертвовать частью настоящего. Например, этой мелкой поганью.

— Приказываю встать! — ледяным тоном произнес я, как только тяжелая дверь ратуши распахнулась. Всех людей Меньшиковых согнали сюда, прямо в холл. Их окружили несколько деревенских мужиков с ломами и топорами.

— Все сделали, господин! — важно произнес полный мужчина лет сорока, в джинсах и полосатой майке. — Вот они все, уроды! Никогда этих графских не любил!

— Да ты сестру мою в жены хотел взять! — забрюзжал худощавый высокий тип в круглых очках. Один из пленных.

— Ну и че, что хотел? Мелкий был, да тупой! И все равно ж не взял, потому что чуял в вас паскудство ваше!

Я взмахнул рукой, пресекая готовую начаться перепалку.

— Тихо! Слушайте меня! Ваши покровители предали вас, не пожелав забрать по условиям нашего с ними договора. Теперь Меньшиковы должны мне и моим людям — окинул я широким жестом местных. — Кучу денег и еще всякого. А вас взамен никто не потребовал. Значит, никто за вас не заступится. Но.

Готовые было начать возмущаться и махать кулаками, графские люди замолчали, жадно вслушиваясь в каждое мое слово.

— Но я соблюдаю имперские законы. А значит удерживать вас здесь могу лишь двое суток. Затем вы свободны, кроме тех, кому есть что предъявить по Уголовному Кодексу. Но до тех пор вы — мои… гости. Народ! Дайте им ужин, да смотрите, чтоб нормальный. Лишние тяжбы за корку хлеба нам ни к чему. Но после ужина не давать никому питья. Вообще. Все слышали мои слова. Скоро каждый здесь сможет позволить питаться нормально. Двадцать первый век на дворе все-таки!

Последнюю фразу я почерпнул еще в первые дни, в сети. Понятия не имею, в чем ее смысл, но куча народа с важностью используют ее, когда нужно кого-то в чем-то укорить, или наоборот обнадежить.

Вскоре все рутинные дела были улажены. Процессия с телами на досках и носилках по моему приказу выдвинулась к местному кладбищу, расположенному минутах в двадцати ходьбы. На возражения, мол, могил еще не выкопали, я лишь отмахнулся.

А затем вырыл их сам, просто испаряя землю волнами Небытия.

Гробов, как выяснилось, нашлось в избытке. Старики запасали. Жаль, что пригодились они молодым.

Когда похоронный обряд был окончен, я взмыл в воздух и, по дороге к дому, набрал найденный в сети официальный номер Меньшиковых. Ответили мне не сразу. Но ответил лично глава.

— Владислав Меньшиков слушает, барон. — устало проскрежетал старческий голос из трубки. — Вспомнили что-то еще? О моих людях, с которыми я не могу связаться, я надеюсь?

— И о них тоже. — спокойно ответил я на явную шпильку. — Вы не вспоминали о них долго, отчего бы не вспомнить хоть мне? Но их я пока придержу. До завтрашнего полудня. А в обмен на возвращение их вам вместо передачи в полицию, у меня к вам просьба.

— Я слушаю, барон. Просьба с занесением в договор?

— О, нет! Личная, в рамках… добрососедских отношений, например. Мне нужно снотворное, Владислав…

— Савельевич.

— Вот как? Владислав Савельевич, мне нужно снотворное. Сильное, чтоб человек не просыпался от боли. Много. Чтоб хватило на несколько десятков.

— Настолько много⁈ — с явным интересом спросил Меньшиков. Я так и увидел мысленно, как хищно сморщился его лысый череп. — Позволите поинтересоваться, для чего? Уж не решили ли вы разжиться внутренностями моих людей? Из тех, без которых не умирают?

Я укоризненно покачал головой. Хоть мой собеседник не мог этого видеть, но привычку к живому общению мне пока не побороть.

— Ну Владислав Савельевич, не судите людей по себе. Я кое-что смыслю в работе со Смертью, но я не некромант. И не вивисектор, чтоб резать людей заживо. Я клянусь вам честью рода Лихачёвых, что ни один из ваших подданных не лишится ни одной невосстановимой части тела и не погибнет.

В трубке раздался тихий хриплый смех.

— Вот как, значит? Невосстановимых? Ну-ну. Что ж, барон. Если мои люди принимали участие в кознях сына, помогали его наемникам… Я привезу вам снотворное. Столько, сколько вам нужно.

В том, что у бывалого некроманта найдется снотворное, я не сомневался ни секунды. Адепты Смерти во все времена начинают с работы с живым, а не мертвым. Чтобы на деле понять, как сделать мертвое