Это было безумно интересно. Пострадавший на скорую руку пытался наложить шину – неподалеку валялись окровавленные обрывки ткани, переломанная о колено толстая ветка.

Суетился Шабанов, курсирующий по просеке: сюда, товарищи, ветки обломаны, да еще и в муравейник кто-то лихо наступил!

Слева от просеки тянулся разреженный осинник, в таком особо не спрячешься. Залегли на краю, всматривались. Худяков проорал во все горло:

– Отделение, разворачивайся, вперед шагом марш! Сержант, командуйте!

Остальные уставились на него как на сумасшедшего. Но парень все делал правильно. Двинулись короткими перебежками. Эх, сейчас бы точно овчарка не помешала… Шабанов отвалил куда-то вправо, припустил по дну канавы. Олег перемещался от дерева к дереву, сливался со стволом, слушал.

Шабанов пропал за деревьями. Олег перебежал, согнувшись, мимо зарослей малины, которые выглядели очень аппетитно, присел за деревом. Пропало желание рваться напролом через лес.

В окружающем пространстве было что-то не так. Неясные мысли, сомнения, руки ниже локтей покрылись гусиной кожей. Словно кто-то смотрел на него и поджидал удобного момента… Он стоял за деревом, колебался. Непроходимых зарослей здесь не было – весь лес, как на ладони. Редкий подлесок, старые рукастые осины…

В ушах подозрительно фонило. Олег стиснул рукоятку автомата, сжал цевье. Что попало, как говорится, и сбоку бантик… Что-то хрустнуло наверху – прямо над головой. Пока еще не дошло, но процесс пошел. Что там – птица, вьющая гнездо?

Движение прошло по листве, словно кто-то переступил на толстой ветке. Ни хрена себе птица, вьющая гнездо! Дошло!

Он бросился в сторону за мгновение до того, как развернулись события, неловко перекатился, автомат зацепился за корягу. Тугая очередь пропорола землю, где он только что стоял, выдрала дерн, разбросала жухлую листву! Наверху кто-то сидел и не стал бы стрелять, не разгадай майор его хитрый маневр. Автомат застрял в корягах. Олег оставил его в покое, покатился дальше. Пули шли за ним – уже совсем рядом…

За спиной прогремела очередь, крикнул Худяков:

– Это я, товарищ майор!

В гуще ветвей застонала «птица», рухнул на землю АКМ, следом, ломая ветки и сотрясая листву, грохнулось тело. Олег шумно выдохнул, откинулся на траву. Нет, потом полежим! Он вскочил, вырвал из бурелома застрявший автомат. Снова тишина… Лейтенант подошел на цыпочках, глаза его поблескивали.

– Эй, все живы? – прозвучал в стороне встревоженный голос Шабанова. – Вы чего там палите?

– Все в порядке! – проорал Каморин. – Еще одного пристрелили! Последний остался! Будь осторожен, боец!

– Понял! Ухожу вправо!

Где-то в отдалении затрещали ветки, потом все стихло. Продолжали падать сорванные листья – плавно, словно снежинки, устилали мертвого Сыча. Пару раз он как-то вздрогнул, поводил выпученными глазами, пена пузырилась в раскрытом рту. Он действительно сломал ногу ниже колена, ковылял с примитивной шиной, кровь залила штанину. Забрался в лес, но дальше идти не смог, вскарабкался на дерево, надеясь отсидеться. Вполне могли пройти мимо. Бугровский ему не помогал, свои заботы у человека. Ладно хоть не пристрелил… И где искать теперь этого Бугровского?

– Спасибо, парень, снова выручил, – пробормотал Олег.

– Принимается, – кивнул Худяков. – Спасибо – это здорово, товарищ майор. Вот только, как бы это сказать…

– Ладно, не торгуйся, – усмехнулся Каморин. – Сказал же, сделаю все возможное. Пошли, лейтенант, этот упырь не мог далеко уйти. И с патронами, надеюсь, у него полная лажа. Шабанов у нас справа. Ты давай прямо, а я возьму левее.

Откуда взялись силы? С головой вот только было неважно. Теперь приходилось осматривать кроны деревьев. Худяков пропал из вида уже через минуту – сожрала тайга человека.

Заголубел просвет, не больно-то приятное открытие. Осинник плавно сменился сосняком, сухие иглы хрустели под ногами. Внимание: Каморин насторожился – сломанная ветка – не упала, висела на тонком лоскутке коры. Следом еще одна – явно шел человек, не очень уверенный в себе, хватался за корявые стволы. Следы под деревом это подтвердили – ноги утонули в прелом мху. Объект направлялся к опушке. Это было совсем недавно, считанные минуты назад!

Олег ускорился, сердце застучало. Через пару минут он выбрался на опушку, перебежал за дерево. За лесом пролегал крутой обрыв. Он тянулся в обе стороны. Что там внизу, с этой точки не поймешь – характер склона, глубина, сопутствующая растительность…

На краю обрыва грудились заросли боярышника. В них кто-то был – спрятался, услышав шаги в лесу! Размытый силуэт маячил за переплетенными ветвями. Тот все понял, из кустов прогремел пистолетный выстрел, за ним еще один. Пуля улетела в лес, вторая воткнулась в дерево, за которым стоял майор. Обойма кончилась, послышались сухие щелчки. Запасной, значит, не было – пистолет не перезаряжали. Донеслась глухая ругань, пистолет полетел в пропасть.

Олег вышел из-за дерева, вскинул автомат:

– Бугровский, вылезай, все кончено. Узнаешь старого знакомого?

– Как не узнать брата Васю… – ворчливо донеслось из боярышника. – Зачастил ты что-то в наши края… Ладно, Каморин, не стреляй, выхожу, твоя взяла…

Он выбирался из кустов – поникший, грузный, совсем, казалось, не опасный. Лицо одутловатое, под глазами мешки, щетина, засохшие порезы. Паутина в редеющих седых волосах, запекшаяся кровь.

Атака была молниеносной, опять проспал! Не рановато ли звучало в голове триумфальное пение? Словно выстрелила какая-то внутренняя пружина! Преобразился согбенный смертельно уставший человек. В глазах загорелся дьявольский огонь, он бросился, растопырив руки. Блеснуло что-то в правой конечности – нож!

Эффект внезапности сработал. Олег попятился, полоснул очередью. Преступник предвидел, метнулся вправо, да так стремительно, что не уследить. Пули унеслись в обрыв. Бугровский хищно засмеялся. Сшиблись, вошли в клинч, распались. Ударили одновременно: Бугровский – ножом, Олег – прикладом, отбивая летящее в ключицу лезвие. Нож улетел в кустарник, но Бугровский второй рукой перехватил автомат, выдернул его, чуть не выкрутив запястье. АКМ повалился под ноги. Поднимать? – Да куда там…

Снова сошлись, тяжело дышали, наносили удары – локтями, коленями. Отшатнулись друг от друга – и в ход пошли кулаки. Бились, как боксеры, с остервенением, стараясь нанести как можно больше ударов. Пылала челюсть. У противника порвалась кожа на виске, брызнула кровь. Он вцепился майору в горло грязными пальцами, смеялся, оскалив изъеденные цингой зубы. Олег ударил головой – в смеющийся рот, и тот перестал смеяться.

С этим нужно было кончать. Вся энергия противника ушла на то, чтобы атаковать, увернуться от пуль и нанести несколько ударов. Кровь текла изо рта, Бугровский сплевывал ее. Олег двинулся вперед, отвесил пару тяжелых плюх, отбросил неприятеля к обрыву. Тот по-прежнему держал стойку, смотрел исподлобья. Язвить и матюгаться не было сил. И майор устал, хотел быстрее закончить. Бугровский выдохся, это