Он стоял, набычившись, с ненавистью таращился на заклятого врага. Каморин отступил, поднял автомат. Бугровский безучастно наблюдал за его действиями, облизнул изрытые нарывами губы.

– Приплыли, Павел Евдокимович. – Говорить было трудно, болела челюсть. – Ты попытался, попытка не удалась, второе пожизненное все равно не дадут. Отойди от обрыва, ложись на живот и клади руки за голову.

Бугровский посмотрел через плечо. Увиденное в бездне, похоже, не вдохновило – поморщился.

– Прыгнуть хочешь? – хмыкнул Олег. – По принципу «не доставайся же ты никому»? Ну, что ж, давай. Должен сказать, что твоя смерть, Павел Евдокимович, меня устроит. Так же, как и твое пребывание за решеткой. Единственное, что меня не устроит, – это твое пребывание на воле.

– Боишься, Каморин? – процедил преступник.

– Боюсь, – согласился Олег. – Ты слишком много знаешь, это пугает. Может пострадать большое количество людей. Слушай, а давай я тебя прямо сейчас пристрелю, а? Ну, чтобы навсегда закрыть тему. Ты как, не возражаешь?

– Не выстрелишь, Каморин. – Бугровский покачал головой. – Тебе совесть не позволит стрелять в безоружного, пусть на мне и клейма ставить негде, – дурак ты потому что.

– Будем рассуждать о моих недостатках, Павел Евдокимович?

Бугровский снова глянул вниз. Олег беспокойно шевельнулся. Хватать за ворот этого волчару – утянет же за собой! Бугровский не прыгнул – он просто начал сползать с обрыва, повернувшись спиной к бездне. И правильно, нельзя смотреть в бездну…

Эй, куда это мы собрались? Олег бросился, чтобы схватить преступника, а тот иезуитски скалился, продолжал исчезать. Он держался за извилистый корень, плетущийся по откосу. Но тот не мог плестись бесконечно! Какое-то время Бугровский перебирал ногами, потом выпустил корень, стал хвататься за какие-то выступы.

Это была не пропасть в обычном понимании, а очень крутой склон, изобилующий уродливым кустарником, вросшими в грунт камнями. Мелькнуло искаженное лицо, мстительная гримаса. Сорвалась нога, преступник покатился, завывая от избытка чувств. Он бился о препятствия, отлетал от них, как мячик, несколько раз перевернулся.

Олег орал от отчаяния, стрелял из автомата. Пули летели врассыпную, рикошетили от камней. Бугровский стремительно удалялся, становился плохой мишенью. Умри, скотина! Олег стрелял, пока не кончились патроны в магазине.

На завершающем участке пути Бугровский схватился за какой-то выступ, удержался, потом разжал руку и повалился в заросли бурьяна. Заворочался, было слышно, как он стонет. Поднялся на четвереньки, затем на ноги, сделал пару шагов. Сил хватило помахать рукой. Он пропал в какой-то нише и больше не появлялся.

Каморин выл от отчаяния и злобы. Забросил за спину автомат, полез вниз. Еще не все было потеряно. Он вцепился в корень, перебирал руками, искал опоры для нижних конечностей. Потом прижался животом к обрыву, стал съезжать, не забывая про точки фиксации. Горячий пот заливал лицо, одежда прилипла к телу. Срывались ноги, но он держался. Вывалился камень, вмурованный в откос, весело покатился вниз.

Наверху закричали – добрались, наконец. Могли бы и раньше, хотя что бы это изменило?

Он практически добрался невредимым до дна пропасти, но слишком рано решил спрыгнуть. Не подфартило. Оступился, ударился о валун – по счастью, глиняный. Но все равно содержимое черепа тряхнуло хорошо. Он катился в жгучую крапиву, искры сыпались из глаз, сознание мутнело и отрывалось от головы…

И, к сожалению, оторвалось. Но провалялся майор недолго, подбежали свои – тропа, вполне подходящая для спуска, вилась в стороне, и незачем было голову ломать.

Олег рычал: найти ублюдка! Что вы тут стоите и сочувствуете? Мне ваше сочувствие – как корове седло! Основные силы еще не подтянулись, завязли на подходе. Предчувствие грядущей катастрофы становилось все отчетливее.

Бугровского нигде не было. Груды булыжников высотой с человеческий рост, жидкий кустарник, прорастающий сквозь камень, журчащий змейкой ручеек. Шли по ручью – именно там на засохшем сучке обнаружили окровавленный кусок материи. Бугровский здесь шел, другой дороги просто не было! И спрятаться на дне этой пропасти было негде.

Ручеек вывел к мостику через юркую речушку – в нее впадал источник. Приметы цивилизации просто убивали. Укатанная грунтовка тянулась по другому берегу, лодка-плоскодонка, вытащенная на песок. Шарахнулась пожилая особа в платочке и с лукошком, стала креститься. Но на вопросы ответила. До поселка полторы версты, а насчет того, встречала ли она незнакомцев… Вроде видела мужика, пробирался опушкой, руку как-то странно держал, словно у него живот прихватило. Шел не по дороге, а вон там – краем леса. Так что можно гадать, зайдет ли он в поселок…

Все было непонятно. Если отдохнуть, переодеться, запастись едой, позвонить (что автоматически означает новое нападение на граждан), то это можно понять. Но Бугровский не дурак, знает, что скоро подтянутся внутренние войска и обложат Жиганы. Элементарная логика просто вопила: в маленький поселок Бугровский не пойдет, даже если ранее и собирался. Не полный же он дебил – обойдет, потерпит. А вот что касается крупного Аргола, до которого рукой подать… Добрая гражданка подтвердила: телефонная связь, а также электричество временно не работают. Насколько это временно, даже господь бог не скажет. К работам еще не приступали, своих специалистов нет, надо ждать, пока прибудут…

– Тут и к бабке не ходи, товарищ майор… – бормотал Худяков, – в Жиганы ваш протеже не полезет – он же не совсем тронулся? А вот обогнуть, нагадить где-нибудь на выселках, отобрать машину у местного автовладельца… Помяните мое слово, товарищ майор, Бугровский будет искать транспорт, а вот до Аргола или еще куда – это бабушка надвое сказала…

Поселок сжался в узкую полоску между лесистыми кручами. Люди в изнеможении падали на поляну у околицы. Вертолет возник через четверть часа, покружил над краем поселка, пилот сделал знак, что все понял, и винтокрылая машина унеслась на восток.

Прибыли военные с капитаном Кобзарем – такое ощущение, будто шли сзади и наблюдали, чем все закончится. Минутная передышка, и бойцы отправились прочесывать окрестности поселка, перекрывать дороги в южном и западном направлении.

По рации сообщили: между Арголом и Жиганами разворачивается рота внутренних войск, будут контролировать все артерии, включая извилистую речку Аргуз, протекающую через оба поселка. В небе становилось тесно от летающего железа. На поляне высадилось подкрепление: полтора десятка солидных мужчин, явно непризывного возраста, – группа быстрого реагирования из краевого центра. Вооруженные автоматами и фото преступника, они двинулись в поселок.

Майор Каморин едва стоял на ногах – состояние, словно пропустили через камнедробилку. Он бесцельно блуждал по поляне, упражнялся в изящной словесности. На него с тоской взирали лейтенант Худяков и рядовой Шабанов – сделавшие все, чтобы вытащить