Человек был настолько популярен в округе, что в один прекрасный год чуть не стал членом местного законодательного совета – впрочем, вовремя одумался, не стал посвящать свою жизнь политике.

Микки был капралом американской армии, сражался с японскими (чуть не сказала «империалистами») головорезами, принимал участие в боевых действиях в Тихоокеанском регионе. Да что там говорить, в 1941 году он был в числе тех, кто отражал нападение японцев на Перл-Харбор! Лично подбил вражеский штурмовик из берегового крупнокалиберного пулемета! Получил ранение, после лечения продолжил службу на благо Америки и всего человечества. Эти данные также легко проверяются. В 1945-м снова получил ранение – на этот раз вблизи австралийского побережья. Провел в госпитале несколько месяцев, уволился из армии и остался жить на «зеленом континенте».

Познакомился с моей мамой – та была метиской, наполовину белой, наполовину маори («Так что я на четверть маори, неужели не заметно?») Микки открыл свой бизнес, через пару лет родилась я… В самом деле, мистер Кэмпбелл, позвоните на юго-восточное побережье Австралии, вам любой старожил скажет, кто такой Микки Салливан! Обязательно вспомнят и его дочурку-егозу Кристи…

Я врала самозабвенно, с ностальгическим придыханием. Кэмпбелл что-то конспектировал. Учеба в колледже, переезд в Брисбен, где я познакомилась с Дэном, учеба в техническом вузе, женитьба. К сожалению, мама умерла в 1964-м, отец заспешил за ней через год. Мы осели в Брисбене, купили квартиру, для чего пришлось продать отчий дом на побережье…

Дальше была Канада, куда мы бежали, чтобы спастись от призраков прошлого, непростая жизнь в мятежном Квебек-Сити…

– Вы были женаты почти одиннадцать лет, – перебил Кэмпбелл, – но не завели детей…

– Мой муж не мог иметь детей.

– Простите…

– Не страшно. Мы хотели усыновить ребенка, весь последний год только об этом и думали, ждали лета, но это трагическое событие полностью перечеркнуло наши планы…

– Сочувствую, миссис Роджерс. В данный момент, насколько знаю, вы в отпуске. Чем занимаетесь в исследовательском центре Тернера?

Они упорно не отставали, задавали все новые и новые вопросы. Я стала объектом разработки, что накладывало на меня дополнительную ответственность. Я могла спалиться на любом неверном слове, и тогда бесполезно прикидываться дурочкой!

С нюансами биографии, кажется, разобрались. Наша с Дэном легенда выдерживала проверку, но что касательно «углубленной» проверки – тут я была бессильна. Либо пан, либо пропал.

Кэмпбелл, словно голубей из рукава, доставал вопросы. С работой тоже разобрались – тема скучная до зевоты. Не посещала ли я городок Голден Вэлли – такого-то дня и в такое время?

Так вот откуда дул ветер… Хансена действительно пасли (надеюсь, в числе многих других), и появление светловолосой особы не осталось без внимания. Да, я посещала этот городок, прикинулась налоговым инспектором, чтобы провести беседу с Хансеном. Но в этом я, конечно, не призналась, сделала удивленное лицо и решительно отвергла гипотезу. Зачем мне в этот городок? Я там никого не знаю.

– Хорошо, – невозмутимо продолжал Кэмпбелл, – а не посещали ли вы в тот же день торговый центр «Уоллмарт», расположенный в том же районе?

Хорошенько подумав, я вспомнила: да, посещала. Пришла идея завести аквариумных рыбок, а в специализированной секции универмага – широкий выбор аквариумов. Походила, приценилась, ничего не выбрала, решила продолжить поиски в следующий раз.

– Объясните, мистер Кэмпбелл, в чем конкретно заключается мое преступление? Почему такое внимание? Вы точно не хотите выпить?

В этот момент я со всей ясностью поняла: у них ничего нет. История с машиной Дэна – сомнительная, но я вроде объяснила. Неясности с биографией – тоже бывает. Визит «налогового инспектора» к Хансену (особы, кстати, нисколько на меня не похожей) на «Мини-Купере», но с другими номерами, ее последующее исчезновение на парковке торгового центра, зато появление меня на моем «Мини-Купере» там же… Почему я, собственно, должна это объяснять? Им надо – пусть и объясняют. Презумпцию невиновности никто не отменял. А пустые подозрения к делу не пришьешь. Пусть даже они докажут, что это была я. Может, у меня роман с женатым мужчиной – оттого и маскарад. Соскучилась, не хотела, чтобы жена узнала. А то, что Хансен владеет какими-то тайнами, так я и знать не знала, поскольку я простая американская баба…

Я ходила по краю, порой балансировала над бездной. Кэмпбелл смотрел на меня очень странно. Больше в этот день им придраться было не к чему, и агенты неохотно удалились. Я наблюдала, как они уезжают. Чакки пристроился рядом и тоже смотрел. Порой я сожалела, что он не доберман.

«Монте-Карло» растаяло в тумане, пришло облегчение. Я достала из холодильника остатки пирога, плеснула в бокал виски. Материться по-русски не стоило – могли подсунуть жучка. Доказывай потом, сидя за решеткой, что это незаконно. Материться по-американски тоже не хотелось.

Я сидела подавленная, отщипывала кусочки пирога, думала. Просто праздник, что душка Стив решил не проводить повторный обыск. Могли найти не только рацию, но и копии секретных документов, что сунул мне Хансен. Был ли смысл нарываться дальше? Думаю, да. Если не сегодня, то уже никогда…

Чакки наелся и завалился спать на пороге. За окном темнело. Я обреченно смотрела на часы – десять вечера, половина одиннадцатого… Внизу я оставила небольшое «дежурное» освещение. На цыпочках, чтоб не разбудить собаку, поднялась наверх, стала расправлять постель, намеренно вертясь перед окном. Задернула шторы, погасила свет, включила маломощный ночник на прикроватной тумбочке. Затем встала на пост за шторой.

Ночь была необычно темной, облака закрыли звезды. Синоптики сказали, что дождя не будет, но в это слабо верилось. Американские синоптики такие же вруны, как и советские.

Фонарь разбрасывал неяркий свет. Посторонних машин сегодня не было.

Я посидела на кровати, начала собираться, держась подальше от окна. Положила все необходимое в дамскую сумочку, имеющую свойство превращаться в компактный рюкзачок, надела то, что никогда не надеваю. Дверь запасного выхода во внутренний двор не скрипела – я ее смазывала. Бесшумно спустилась в задний двор. Здесь росли деревья, ничто не нарушало приватность. Я прошла боковой дорожкой, выбралась из калитки, застыла под сенью благоухающего рододендрона. К ночи запахи усилились, аромат забивал ноздри. Несколько минут я стояла неподвижно. В доме семейства Кабрера работал телевизор. Недавно молодожены приобрели видеомагнитофон, – могу представить, какие «обучающие программы» они теперь смотрели…

Посторонних я не заметила. Городок отходил ко сну.

На преображение ушло минут десять – быстрее бы я не справилась. Изменились контуры лица, на нос взгромоздились очки в массивной оправе с круглыми стеклами. Я стала жгучей шатенкой с вьющимися волосами.

Переулок вел на соседнюю улицу. В Плезанс-Крик их было всего