иранцы вынуждены были довольствоваться низкокачественными потребительскими товарами, произведенными в Турции. Изменение торгового баланса в пользу Анкары, как по отношению к Багдаду, так и по отношению к Тегерану, позволило бы Турции претендовать на звание «молчаливого победителя» ирано-иракской войны.

Глава 8. Эффект «Вальми»

Вопреки ожиданиям Саддама Хусейна, когда Ирак вторгся в сентябре 1980 года, население провинции Хузестан не приветствовало иракцев как освободителей; не было ни гирлянд цветов, ни ликующих толп, ожидавших у входа в города и села. В лучшем случае к вторгшимся войскам относились с подозрением. В большинстве случаев с ними боролись яростно и решительно. Этнический фактор – многие жители Хузестана имели далекие арабские корни – был сведен к минимуму, поскольку приграничные города были очищены от населения. Боевики Арабского фронта освобождения Аль-Ахваза, подвергшиеся жестоким репрессиям со стороны Тегерана, были маргинализированы и не смогли создать условия для народного восстания. В основном преобладали националистические чувства, усиленные актами насилия в отношении арабоязычных племен, совершенными некоторыми иракскими генералами в первые дни войны. Например, генерал Тала аль-Дури, командир 9-й танковой дивизии, хладнокровно приказал казнить пятьдесят шесть арабоязычных иранцев за «измену арабскому делу». Менее чем за неделю все местное население ополчилось против него. Генерал Хишам Фахри и генерал Таха Шакарджи предположительно совершили аналогичные преступления в своих секторах.

Дух сопротивления оказался особенно сильным, поскольку был основан на подлинном революционном сознании, которое возрождало национальную гордость и демонизировало любое иностранное вмешательство. Исламский режим мог играть на обостренном патриотизме иранцев, а также на темах «вымирающей нации» и «угрожающей революции», которые французские революционеры использовали в 1792 году во время битвы при Вальми, тем самым отбросив армии коалиции и спасая республику.

Как только по стране разнеслась весть об иракском вторжении, десятки тысяч добровольцев бросились в призывные пункты, чтобы записаться в ряды КСИР. Многие садились в автобусы сразу же после вступления и отправлялись на фронт, вооруженные лишь своей доброй волей, мужеством и легким оружием. Их эпическая история рассказана в фильме иранского режиссера Ираджа Гадери «Barzakhiha» («Непокорные»), повествующем о необыкновенных приключениях молодых бойцов, сбежавших из шахской тюрьмы и почти случайно оказавшихся на передовой. Во многих случаях эти добровольцы объединялись в пары или тройки, чтобы в случае гибели одного из них можно было передать оставшемуся единственное имеющееся оружие.

Те, кто отправился из крупных городов, расположенных вблизи границы (Керманшах, Хоррамабад, Дезфул, Ахваз), быстро добрались до фронта. Те, кто уходил из Тегерана, Шираза и Исфахана, добирались до фронта дольше. Многие молодые люди оставили университеты, чтобы сражаться с иракцами. Они учились пользоваться оружием в полевых условиях, где естественный отбор был жестоким. Подавляющее большинство из них было быстро убито. Те, кто обладал настоящей харизмой, стойким характером, несомненным военным талантом и удачей, возвышались над своими товарищами и становились настоящими военачальниками.

В пантеоне стражей революции появилось несколько заметных фигур, которые сделали себе имя. Двадцатишестилетний Мохсен Резаи был первым, кто добился славы. Студент технологического факультета и телохранитель Хомейни, он оказался грозным лидером, которого боялись и уважали. Через год он возглавит КСИР. Двадцатитрехлетний Хоссейн Харрази, рядовой солдат, дезертировавший при шахе, пошел по его стопам. Через несколько недель он принял командование сектором Дарховин между Ахвазом и Абаданом. Через несколько месяцев его произвели в генералы и назначили командиром новой дивизии КСИР, что впоследствии привело к тому, что он стал руководить организацией крупномасштабных наступательных операций, порученных Стражам революции.

Хоссейн Харрази сыграл решающую роль в сражении, положившем конец осаде Абадана. Он также был одним из первых, кто переправился обратно через реку Карун и преследовал иракцев до Хорремшехра. Потеряв руку во время наступления «Аврора-4», он возглавил свою дивизию в штурме полуострова Эль-Фао и в конце концов погиб от минометного снаряда во время операции «Карбала-5» в 1986 году Двадцатидвухлетний Рахим Сафави пошел по аналогичному пути. Хотя он происходил из знатного рода, будучи потомком династии Сефевидов, его поставили командовать дивизией. Он стал одним из немногих героев первых дней сражения, выживших в войне. В 1997 году он возглавил КСИР, а затем вошел в ближний круг президента Ахмадинежада.

Мохаммаду Багеру Галибафу было всего девятнадцать, когда он бросил университет, чтобы отправиться на фронт в сектор Ахваз, а затем Абадан. Он быстро показал, что доблесть не ждет возраста, совершив многочисленные подвиги и приняв командование дивизией КСИР, во главе которой он сыграет решающую роль во второй битве при Хорремшехре. Хотя он был слишком молод, чтобы стать генералом, он взял на себя все обязанности этого звания, счастливо воображая себя иранским Бонапартом. Позже он был назначен главой дивизии Насера, а затем переведен в «Басидж», потом занимал посты командующего ВВС КСИР, начальника полиции при президенте Хатами в 1999 году. Он безуспешно баллотировался в президенты в 2005 году, в том же году был избран мэром Тегерана, но все еще мечтал о посте президента. Вновь потерпев поражение в 2013 году, он ждет своего часа.

Всеми этими бойцами двигало то, что можно было бы назвать «духом Вальми». Они были убеждены в необходимости выступить против захватчиков, чтобы спасти свой народ. Они были практикующими мусульманами и считали себя бойцами-мирянами, участвующими в крестовом походе за спасение своей страны и своих институтов. Они не понимали холодности духовенства и считали, что преданность государству проявляется на фронте, а не на скамьях коранических школ. Это недовольство будет разжигать многие политические конфликты в центре иранской власти во время и после войны.

Приоритет внутреннего фронта

Нападение Ирака не только не привело к падению Исламской Республики, как на это надеялся Саддам Хусейн, но укрепило ее, скрепив связь между населением и режимом кровью мучеников. Иранские власти быстро сообразили, что эта конфронтация с презираемым врагом позволит им сплотить вокруг себя население. Фактически режим вел сразу три войны. Первая ключевая битва была против радикальных оппозиционных движений, которые взяли в руки оружие и боролись с правительством в крупных городах.

Среди них были «Народные моджахеды» Масуда Раджави, «Пейкар» Хосейна Рухани и бывшие сторонники шаха, возглавляемые из-за границы Шапуром Бахтияром и генералом Овейси. Второй и не менее важный конфликт был против широкого круга движений за независимость в провинциях Курдистан, Азербайджан и Белуджистан. Наиболее активные из них были в Курдистане, где армия и КСИР сдерживали пешмерга ДКИ, Комалы и народных федаинов.

Третья война была между Ираном и Ираком. В настоящее время это имело второстепенное значение для Верховного лидера и рассматривалось как простой пограничный спор за контроль над границами бывшей империи. Естественно, не могло быть и речи о том, чтобы позволить захватчику расселиться по святой земле вечной Персии. Но в крупномасштабном контрнаступлении немедленно не было необходимости, учитывая, что иракское наступление