разместился с капитанами Игиным и Пастуховым, проводит следственные мероприятия. В отдельном кабинете там есть кровать. А мы тут сами. Не бойтесь, нас трое, каждый будет во все глаза следить за другими… и за лесом.

Александра благодарно кивнула:

— Спасибо.

Она сложила в рюкзак свои пожитки.

Когда она вышла из операторской на улицу, услышала за спиной голос Гущина:

— Сникла наш следователь.

— Конечно, столько смертей, да еще вертолет чертов, — бурчал Фарафа. — Как-будто в Москве голов не имеют, посылают в пекло девчонку и еще хотят, чтобы был результат.

Александра медленно зашагала к канцелярии. В темноте среди сосен и строений она шла по мокрой дорожке. Над головой пролетела ночная птица. Зря она, конечно, потащилась спать. Еще один минус для ее репутации следователя. Но она действительно опустошена и не способна к работе.

Вздохнув, она поправила рюкзак и вдруг увидела черный силуэт среди деревьев. Сердце екнуло. Кто это?

Человек заметил ее и шагнул навстречу.

— А! — вскрикнула Александра.

— Товарищ майор, вы что кричите? Это я — Игин, — пробурчал силуэт, враз став не страшным.

Александра расслабленно тряхнула головой. В ногах возникла мерзкая слабость — запоздалая реакция организма на испуг.

— Игин, вы почему бродите неприкаянно? Ночь.

— По надобности выходил, извините за интимную подробность. А то еще подумаете бог знает что!

— А что я подумаю? Возьмите мой рюкзак.

— Что я убийца и делаю свое черное дело в черной ночи.

По голосу Александра поняла, что Игин усмехается.

— Это идея.

— Плохая идея. Я чист.

— Что же исчезаете с глаз следователя? Вдруг что стрясется. Вы будете первым подозреваемым.

— А Бабкин?

— Ладно, вторым.

— Желудку не прикажешь, товарищ майор.

— Слабые у вас желудки. Гущин вон тоже жалуется, что ему есть хочется от потрясения. Вас проносит. Непорядок.

— Завхоза нет, кормежка подвела.

Они подошли к дверям канцелярии.

Александра шутливо съязвила:

— Вы же военный. При необходимости должны легко переносить отсутствие пищи или плохое ее качество.

— Я и переношу. Сплошные тяготы.

Игин открыл дверь перед Александрой. Сама галантность! Она вошла, увидела задумчивую физиономию Купчика над листами исписанной бумаги — он работал по старинке, записывая показания авторучкой.

— Шеф! — удивился Ваня.

— Работайте, капитан. Как успехи?

Купчик кивнул на усталого капитана Пастухова, которого он допрашивал, пояснил:

— Ничего интересного. Рутина. Проверяю и дополняю.

— А почему Игин у тебя гуляет?

— Я ему верю.

— Не поняла! Ему? — Александра оглянулась на улыбающегося Игина, потом снова обратила взор на Купчика. Ваня тоже выглядел усталым и безучастным к происходящему. Спекся капитан. — А если бы его там убили?

— Это его проблемы.

Александра опять оглянулась на Игина. Тот пожал плечами.

— Ладно, меня это не интересует. Я удаляюсь в соседнюю комнату.

Купчик удивленно округлил глаза: «Что за дела?»

— Ваня, я на минутку, — прошептала просительно Александра. Все-таки она девушка, ее должны понять коллеги-мужчины.

Она вошла в тесную каморку, где были застеленная кровать, небольшой столик, сейф и стул, опустила свой рюкзак на пол. От вида кровати ее враз сморило.

Заглянул Купчик.

— Начальница, ты спать собралась, что ли? — показательно удивился он.

— Ваня, мне простительна эта слабость.

— Почему?

— Женщины более хрупкие существа, чем мужчины… Мне необходимо хотя бы немножко соснуть.

— Соснуть? — еще более удивился Купчик и опустил взгляд на ширинку своих брюк. — А?

— Негодяй! — чуть не плача, хмыкнула Александра. Вот подонок, изыскал способ над ней подшутить. — Какое у тебя отношение к начальству! Ни капли трепета!

— Тоже хочу спать, — признался Ваня.

— Не выйдет. Иди трудись. Продолжай, выражаясь казенным языком, следственные действия.

Ваня громко вздохнул — мол, какая у него трудная доля!

— Слушаюсь, герр майор… — Ваня снова вздохнул. — Можете спать спокойно, капитан Купчик всегда на страже.

Александра ухмыльнулась: Ваня неисправимый балабол.

Она рухнула на кровать. Завтра с утра (если ничего не случится) она сделает ход, который будет неожиданным не только для преступников, но и для нее самой, а теперь она будет отдыхать.

И Александра уснула…

Было светло. Александра смотрела в обитый тонкой дощечкой потолок. Утро.

«А где нож, которым Прозоровский убил медведя? Странно, что я упустила это из виду». Она громко зевнула и резко поднялась.

Следовало быстренько умыться и идти в операторскую, чтобы обрадовать Прозоровского вопросом.

Она встала, поправила одеяло, поверх которого спала, и вышла в канцелярию. Пастухов и Игин мирно спали на полу, подстелив под себя одеяла. Значит, Ваня отпускал их ночью за одеялами. Самого Вани в помещении не было. Вот тебе и верный страж.

Александра вышла из душной канцелярии в утреннюю прохладную пелену тумана. Хорошо. И комаров не слышно. О, и небо чистое. Слава богу! Может, сегодня прилетит помощь из в/ч.

Она быстро сходила в туалет, умылась прямо из бочек, зубы чистить не стала, всунула в рот жевательную резинку с мятным вкусом. И только сейчас до нее дошло, что остаток ночи прошел без происшествий — никто базу не штурмовал. Почему?

Она прошла к пепелищу взорванного домика Степушкина. Обгорелые сосны, воронка, истоптанная земля. И тут же среди рыжей прошлогодней хвои ползают муравьи. Тишина.

Александра отказалась от мысли немедленно идти в операторскую. Вопрос о ноже задать она успеет. А вот склад — это интересно. Почему не было штурма базы? Может, во время неразберихи после взрыва домика Степушкина настоящий убийца — не исчезнувший Бабкин, а тот, которого она так упорно ищет среди оставшихся здесь офицеров, — успел вновь похитить пластид и вновь заминировать всю округу?

На складе было заметно движение. В проеме открытой двери суетился Загин.

— Привет! — Александра махнула ему рукой.

Петя недобро взглянул на нее — дуется за вчерашнее. А что дуться, наорала она на него по заслугам.

Она вошла в