— Мария, — Терехов впивается в меня взглядом, словно пиявка. — Виктор, — обмениваясь рукопожатиями с Рябиновым, он продолжает смотреть на меня. — Вы вместе?

— Да, не могу же я отпустить такую красотку одну! — Витя довольно улыбается. — С днем рождения! — и он протягивает золотистый бумажный пакет. — Там от нас подарочек.

— От вас? — Терехов усмехается.

«Pokerface!», — приказывает здравый рассудок, и я не смею ослушаться. Одна из блондинок в синем, видимо, не желая отпускать именинника надолго, грациозно подплывает к нам.

— Феофан, мы все с нетерпением ждем обещанный сюрприз, — она берет его под руку.

— Скоро, — отвечает он, чуть заметно поморщившись.

— Сюрприз? — переспрашивает Рябинов. — Да ты — затейник!

С трудом подавляю в себе смешок, но улыбку скрыть не могу. Почему бы и нет? Ведь девушке в вечернем платье подобает улыбаться при шутках своего спутника. Терехов выглядит расстроенным, хотя и пытается это скрыть. С чего бы ему переживать? Дорогой ресторан, сотня гостей (или больше?), рядом — миловидная блондинка в синем (конечно же!) платье — разве жизнь не удалась? Чувствую, как в клатче вибрирует мобильный. Достаю телефон и смотрю на экран: это мамá. При других обстоятельствах я бы сбросила звонок, но сейчас просто необходимо скрыться из поля зрения Феофана Эрнестовича, пока он не испепелил меня взглядом.

— Приношу извинения — срочный звонок. Я вас оставлю, — и я многозначительно смотрю на Витю, как будто в моих словах кроется сакральный смысл, понятный только нам двоим.

— Конечно. Только не задерживайся, — снисходительно отвечает он.

При других обстоятельствах я бы разговаривала с мамá не более пяти минут, но сейчас просто необходимо выдержать паузу, чтобы прийти в себя. В обществе Терехова я чувствую себя неуютно. Почему он постоянно пялится на меня? Это, по меньшей мере, неприлично! Хотя, чему я удивляюсь? С момента нашей первой встречи было понятно, что у него проблемы с воспитанием!

— Мари, ты слушаешь меня? — спрашивает мамá.

— Да, конечно. Альфи похудел на двести грамм. Знаешь, мне пора идти. Созвонимся завтра.

Убираю телефон в клатч и неспешно направляюсь к лестнице: долго отсутствие будет выглядеть подозрительно. Надеюсь, Терехов уже уединился где-нибудь с блондинкой, и я больше не увижу его.

— Ну и где ты была? — интересуется Витя, когда я подхожу к нему.

— Разговаривала.

— С мамой? — он делает глоток шампанского. — Очень смешно!

— Не вижу ничего смешного, — пожимаю плечами.

— Играешь с огнем, Маш.

— В смысле?

— Ну, в прямом, — отвечает он. — Я про Терехова.

— Я ни с кем не играю.

Что за глупые предположения? Играю? Неужели мое поведение не свидетельствует об обратном? Я даже и не думала играть с кем-то, тем более, с Тереховым, ведь в партии против него вряд ли удастся одержать победу. «Неужели поняла? Аллилуйя!», — здравый рассудок возносит руки к небу и артистично закатывает глаза.

— Фото? — рядом возникает низкорослый пухляк с камерой в руках.

— Нет, спасибо!

— Почему же нет? — Рябинов приобнимает меня за талию и прижимает к себе. — Улыбайся, Варнас: нас снимают!

Изображаю улыбку, хотя с большей радостью убила бы их обоих.

Проходит пара часов или около того. Веселье набирает обороты — гости уже пустились в пляс. Мы с Рябиновым стоим на втором этаже, облокотившись на стеклянные стенки балкона, пьем шампанское и чуть слышно обсуждаем присутствующих. Меня раздражает абсолютно все, в особенности — амазонки из армии в синем, рыскающие по этажам.

— Попадем в светскую хронику! — Витя громко смеется. — По-моему, фотограф на тебя запал: ты постоянно в фокусе. Только представь, он потом обклеит твоими фотографиями стены своей каморки и будет…

— Довольно! — морщусь. — Мне уже порядком надоел этот папарацци. И вообще: гости уже изрядно пьяны — пора уезжать.

— Да ладно? Все только начинается! — и его смех становится еще громче. — Может, потанцуем?

— Ты издеваешься? Я не собираюсь выплясывать перед всеми этими… Людьми!

— Виктор? Ну, здравствуй! — раздается рядом бас.

Высокий мужчина крепкого телосложения выглядит пугающе: его улыбка похожа на оскал, его маленькие глаза как будто видят насквозь, словно рентгеновские лучи.

— Артем? — Рябинов радостно трясет его огромную руку. — Давно не виделись! Рассказывай, как сам!

Нервно сглатываю: похоже, этот громила задержится рядом с нами надолго. Он осматривает меня с ног до головы, после чего спрашивает:

— Познакомишь нас?

— Конечно. Артем Солохин, мой однокурсник. А это — Мария, моя…

— Жена?

С трудом сдерживаю желание выплеснуть содержимое бокала в лицо этому хаму. Что он себе позволяет?! Даже беспардонный Рябинов выглядит шокированным!

— Нет, это моя коллега.

— Тогда она не будет возражать, если мы оставим ее на какое-то время?

Я буду только счастлива, если вы оба уберетесь к чертям! Зачем я только пришла сюда?! «А я говорил…», — произносит здравый рассудок, но я посылаю его куда подальше. Этот вечер займет почетное место в рейтинге самых отвратительных вечеров в моей жизни! Нужно немедленно уезжать, пока я не убила кого-нибудь! В тот момент, когда Рябинов исчезает из вида, вспоминаю, что у него остался номерок. Что ж, придется ехать домой без верхней одежды: я готова пожертвовать даже прекрасным манто из лисы!

— Вам скучно?

Даже не оборачиваясь, узнаю этот голос: только Терехова не хватало! «Держи себя в руках!», — приказывает здравый рассудок.

— Вовсе нет, — выдавливаю из себя улыбку. — Не помню, чтобы когда-то так веселилась.

— Звучит неубедительно, — его глаза сужаются. — Быть может, я смогу Вас развлечь?

— Здесь столько гостей. Не думаю, что стоит утруждаться ради меня.

— Ради Вас — стоит.

Издевается? Как он собрался меня развлекать? Неужели нельзя просто оставить меня в покое? Будь проклят тот день, когда я решила влезть в «Оушен»! Всему виной тщеславие, которое сейчас сжалось в комок и сидит тихо, словно не имеет ко всему происходящему никакого отношения. Здравый рассудок мечется из угла в угол, судорожно придумывая пути выхода из неловкой ситуации. Играет медленная композиция, и Терехов улыбается. Нет, нет, только не это!

— Вы ведь не откажете имениннику? — и он протягивает мне руку.

Усилием воли заставляю мурашки остановиться посередине спины. Всего лишь танец — ничего особенного. Я смогу. Какие-то пять минут. Я справлюсь. От его теплого прикосновения меня бросает в озноб. Надо думать о чем-то отвлеченном. Насколько похудел Альфи? Мы спускаемся по лестнице. Двести грамм? Мало. Окружающие заинтересованно смотрят. Ветеринар говорил, что мопсу нужно скинуть килограмм. Вот уже и танцпол. Наверняка мамá дает ему что-то вкусное. Терехов уже держит меня за талию. Какие-нибудь собачьи сладости. Косточку. Терехов соединяет наши руки. Да, я же покупала ему такие косточки, они со вкусом… Вкусом… Боже, все таращатся на нас! Со вкусом курицы! Наконец-то я вспомнила!