стало такое, словно ему очень не хотелось говорить на эту тему.

— Ну… Могу сказать только, что невинные люди сюда не попадали. В основном наемные убийцы и шпионы.

Что значило "да", это была та самая лаборатория. Альмар сглотнул и отошел от порога.

— Это ведь не обязательно? — спросил дрогнувшим голосом. — Ну то есть для Темных магов необязательно проводить эксперименты над людьми? Можно обойтись без этого?

— Можно, — коротко ответил Тонгил. Потом шевельнул пальцами и стол с зажимами исчез, осыпавшись кучкой праха на пол. — Так лучше? — спросил.

Альмар кивнул и отошел от лаборатории еще на один шаг.

— Я больше не хочу их осматривать.

— Ты увидел то, что хотел? Расскажешь теперь, к чему это было?

Альмар кивнул.

— Господин Митрил — когда он объяснял, почему похитил меня, то среди причин назвал свое видение. К нему иногда приходят образы будущего. И в тот раз он увидел, — Альмар тяжело сглотнул, — он увидел, что мы с вами идем по этому коридору и что вы открываете передо мной дверь той лаборатории, из которой люди не возвращаются живыми.

Тонгил поднял к лицу руку и на мгновение прикрыл ею глаза. Потом убрал, покачал головой.

— Ох уж этот Мэль… И что же, ты решил превратить это видение в реальность, чтобы больше о нем не думать?

Альмар чуть смущенно кивнул.

Тонгил положил руку ему на плечо.

— Пожалуй, на твоем месте я поступил бы так же. Вернемся?

— Сперва скажите — почему вы не забрали меня к себе раньше? — Альмар вскинул голову, пристально глядя в лицо мага. — Господин Митрил сказал, что в ученики берут с восьми лет…

Тонгил вздохнул:

— А господин Митрил упомянул о том, что за последние четыре года меня пытались убить больше тридцати раз? И что забери я тебя, ты бы тоже стал мишенью?

Больше тридцати раз? Альмар сглотнул и другим взглядом посмотрел внутрь лаборатории на то, что осталось от стола для опытов. Его самого за последние месяцы несколько раз пытались убить и Альмар мог честно сказать — это меняло. И чужая жизнь, жизнь того, кто пытался отнять твою собственную, уже не казалась, как учили жрецы Солнечного, священной.

Какое право было у Альмара осуждать отца, на которого охотились годами?

* * *

Дорогие читатели! Издана в бумаге и поступила в продажу третья книга серии — "Люди и чудовища". Кроме того, сейчас на нее в Лабиринте отличная скидка — 50%!

https://www.labirint.ru/books/870770/

Глава 20

Еще в замке Альмар заявил, что должен услышать разговор родителей, потому что его это все тоже касается, но, едва они вернулись во дворец, он свернулся клубочком на софе, использовав вместо подушки руку. Арон видел, как сильно мальчика клонило в сон, и с каким трудом он удерживал глаза открытыми. Пока удерживал.

Арон накрыл сына пледом, снятым с одного из кресел, и повернулся к Тери.

— Итак?

Она поднялась, сделала по комнате несколько шагов, вернулась и вновь села. Судорожным движением переплела пальцы.

— Ты ведь отпустишь Дейкаса? И мы сделаем все так, как обговаривали?

Арон не ответил. Он прекрасно помнил, как именно звучал договор, заключенный ею с Прежним. Помнил все причины, которыми тот руководствовался. Но сейчас, глядя на сына, колебался. Потому что именно по Альмару тяжелее всего должны были ударить последствия.

— А как именно вы обговаривали? — подала сонный голос причина его сомнений.

Арон взглянул на Тери, лицо которой приняло несчастный вид. "Скажи ты", — произнесла она одними губами. Арон вздохнул, подошел к софе, на которой лежал Альмар, и сел с ним рядом.

— Если сказать тару Мэлгону о тебе правду, это разрушит брак твоей матери и, возможно, разрушит жизни твоих братьев и сестры. В ярости от обмана тар Мэлгон может отречься и от них.

— Но… а как иначе? Вы ведь назвали меня принцем, то есть признали? Тар Мэлгон — он и сам обо всем остальном догадается.

Арон покачал головой.

— Ты ведь помнишь Эригу? Троюродную сестру твоей мамы?

— Да, конечно! О, я даже…

Арон вскинул руку и мальчик замолчал.

— Расскажешь об этом позже, пока слушай. Ты знаешь, что Эрига — жрица богини Льда, но вряд ли ты слышал, что подобные ей жрицы, выходя замуж, рожают только дочерей. Поэтому с давних времен существует обычай — до свадьбы будущий муж жрицы должен найти женщину, которая согласится родить ему сына и отдать его для усыновления.

Альмар так резко сел, что укрывавший его плед упал на пол.

— То есть я…

— Да, — Арон кивнул. — Тери родила тебя для нас с Эригой.

— Мам? — Альмар недоверчиво посмотрел на Тери. — Это правда?

Та вздохнула-всхлипнула, потом стремительно шагнула вперед и почти упала на колени перед софой, на которой мальчик сидел. Притянула к себе, покрывая его лицо поцелуями.

— Миленький мой! Сердце мое! Так получилось! Не сердись на меня, пожалуйста!

— Но ты ведь меня все равно любишь? — спросил Альмар жалобно. — Правда?

— Конечно, сынок, — голос Тери прервался. — Очень-очень люблю!

Арон отвел взгляд, чувствуя одновременно неловкость и злость на Прежнего.

"На меня-то с какой стати? — тут же влез в мысли тот. — Ты радоваться должен, что в матери своему ребенку я выбрал именно Тери, а не какую-нибудь иную девицу."

Вот уж радости Арон сейчас ни капли не ощущал, только вину перед сыном.

— Тогда, — пытаясь взять себя в руки, Альмар прерывисто вздохнул и отодвинулся от матери. — Тогда что вы планировали сказать тару Мэлгону? Если не правду, то что?

— Мы планировали сказать, что ты — родной сын Эриги от меня, и что благодаря воздействию Темной магии я подменил новорожденного ребенка Тэри и Дейкаса тобой. Для твоей безопасности. В доме знатного и богатого тара отпрыску Темного мага с запечатанным Даром ничего не должно было угрожать.

Альмар уставился на Арона округлившимися глазами.

— Но ведь тогда… Тогда мама — она не будет считаться моей мамой. И братья, и сестра…

— Да, — тяжело проговорил Арон. — Именно так.

Альмар с трудом сглотнул.

— А… А что случилось с якобы настоящим ребенком мамы и тара Мэлгона?

Арон вздохнул.

— Существуют способы точно определять родство по крови, поэтому я не смогу выдать за него какого-нибудь сироту. Придется сказать, что настоящий сын тара Мэлгона умер.

— Но тогда братья будут думать, что я подменыш, — тихо проговорил Альмар. — Что из-за меня погиб их настоящий брат. Они меня возненавидят.

— Боюсь, что так, — Арон кивнул. Можно было бы сказать, что они придумают что-нибудь, но это была ложь, а лгать сыну Арон не хотел. Было невозможно рассказать младшим братьям Альмара правду