Он приобнял ее и поцеловал в щеку. Она на миг прижалась к нему, и Федор почувствовал слабый и пряный запах ее духов.

— Кстати, тебе не попадался мобильник Марго? — вспомнил он. — Может, забыла где-нибудь здесь?

— Нет, по-моему. Она все забрала. Федор, ты помнишь, что у меня есть «Каберне»? Если Иван будет храпеть, приходи.

— Откуда ты знаешь, что он храпит? — удивился Федор.

Елена улыбнулась:

— Все знают! Тут акустика будь здоров.

Елена стояла на пороге, смотрела ему вслед. Обернувшись, он помахал ей, она кивнула и исчезла. Было слышно, как она тянет под дверь какую-то мебель — строит баррикаду. Федору показалось, он услышал сзади легкий шорох; он остановился и пошел обратно к лестнице, ведущей на второй этаж. Там стояла Стелла. Федору показалось, что она сжалась в комок, стараясь быть незаметной.

— Извините, пожалуйста, я не подслушивала, честное слово! — В голосе ее чувствовались близкие слезы. — Я шла, и вдруг открылась дверь… я испугалась! Честное слово!

— Стелла, все в порядке, не волнуйтесь, я ни в чем вас не подозреваю. Спускайтесь!

— Я шла на кухню, хочу сделать себе чай… — Она стала спускаться, не сводя с него настороженного взгляда.

— Кстати! — воскликнул Федор. — Я тоже не прочь. Можно с вами?

Стелла кивнула…

…Она поставила на огонь чайник, насыпала в фаянсовые кружки принесенную заварку — принесла свою. Федор, украдкой рассматривая ее, думал, что она странная личность — перепуганная, неуверенная в себе, молчаливая; боится смотреть собеседнику в глаза. Она напоминала ему робкую мышь. Впервые он рассмотрел ее как следует. Довольно миловидна; широко расставленные карие глаза и блестящие темные волосы; короткий нос и острый подбородок, отчего лицо кажется треугольным. Она напомнила ему женщин с картин Серебряковой — настороженность, неуверенность и взгляд чуть сбоку…

— Как чай? Не слабый? — Стелла наконец взглянула Федору в глаза.

— Прекрасный чай, спасибо. — Он отпил из кружки. — Стелла, мы можем поговорить?

— О чем? — Похоже, она снова испугалась. — Я все сказала полицейским. Я ничего не знаю…

— Часто мы сами не знаем, что знаем, — сказал Федор и поморщился от собственного назидательного тона. — Вы сказали, что слышали, как Зоя и Миша ссорились, помните?

— Помню.

— Вы не могли бы рассказать еще раз, когда была эта ссора?

— За день до аварии с журналистом, по-моему, до ужина. Я шла на кухню… Понимаете, я простыла, даже температура была и озноб. Я спустилась сделать себе чай. Артур ушел к Леонарду Константиновичу… наверное, было около шести, и сказал, что оттуда пойдет на ужин. Мне было плохо, я почти весь день проспала, а потом пошла на кухню…

— В гостиной кто-то был?

— По-моему, гости уже собирались, слышались голоса, но я туда не заглядывала. Я вышла после того, как ушел Артур… значит, было примерно половина седьмого. После его ухода я задремала ненадолго, минут на пятнадцать или двадцать, потом накинула шаль и спустилась. Их дверь недалеко от лестницы, и я услышала… вы только не подумайте, что я подслушивала! Нет!

— Конечно, нет, Стелла. Возможно, вы услышали что-то… совершенно случайно?

Она вспыхнула:

— Мне неудобно повторять… Зоя выругалась! Насколько я поняла, она хотела домой, сказала: «чертов медвежий угол» и другие слова. Больше я ничего не слышала. А он ее утешал, успокаивал… так мне показалось.

— Понятно. Вы сказали: у вас была температура, и вы все время спали… Скажите, не могло ли случиться так, что вы уснули после ухода Артура не на пятнадцать минут, а на час или больше? Вы смотрели на часы?

— Не смотрела. Даже не знаю… мне было очень плохо. А потом я вдруг как будто очнулась, мне стало лучше, и я решила сходить за чаем. Наверное, могло. Не знаю, честное слово.

— Вы сделали чай… что было дальше?

— Ничего. Вернулась к себе, выпила и снова легла. Уснула и не слышала, когда пришел Артур. Даже без снотворного.

— Вы принимаете снотворное?

— Иногда… долго не могу заснуть. Почти всегда.

— Понятно. А тот вечер, когда журналист уехал в поселок, вы помните?

— Помню. Ужас какой-то! Он перевернулся недалеко от дома, если бы мы сразу пошли искать…

— То есть на ужине его не было? Когда же он уехал?

— Понятия не имею. На ужине его не было. Помню, пришел Дима и закричал: а где журналист, не вернулся еще, и только тогда я узнала, что он уехал. А потом кто-то сказал… поздно уже было, Зоя, кажется, что он так и не вернулся. И мужчины пошли искать, а мы сидели в гостиной, ждали. Такое тягостное чувство было… вернее, предчувствие… — Она замолчала.

— Стелла, вы помните, кто был в гостиной, когда вы пришли на ужин?

— Помню. Зоя была, Иван, потом пришли Дим и Наташа, Артур был уже там, мы пришли не вместе. Марго выходила на кухню… Миша пришел почти сразу после меня, он никогда не приходит раньше, всегда точно к семи. Елена сидела на диване, обложила себя подушками, по-моему, она тоже простыла. Леонарда Константиновича не было, последнее время он не выходит. Кажется, все.

— Спасибо, Стелла. Вы очень наблюдательны.

Она смутилась.

— Федор… я не знаю вашего отчества…

— Можно Федор.

— Хорошо. Я знаю, что вы бывший оперативник… вы уже что-нибудь знаете? Я просто не верю, что произошли эти убийства… это уму непостижимо! Все свои, все знают друг друга… страшно! Лежу ночью, не могу уснуть… даже снотворное не помогает, думаю, вспоминаю, кто что сказал, пытаюсь понять. Зоя… такая красавица! Я видела ее несколько раз по телевизору, всегда восхищалась. И Марго… и журналист этот… Так не бывает! Три человека за… сколько? Четыре дня? И собака умерла, Лиза говорит, отравили. И Леонард Константинович заболел… может, его тоже? Что происходит, Федор? — Она смотрела на него тревожно, прижав руки к горлу. — Мы теперь тоже все умрем? И уехать нельзя… Нас всех как будто заперли здесь, чтобы наказать. Чего нам ждать? Я когда-то читала роман, называется «Приглашение на казнь», там человек ожидает казни, страшное мучительное ожидание, и абсурд вокруг… и деться ему некуда от ожидания и абсурда. Так и мы здесь… ожидание и абсурд!

Стелла оживилась и раскраснелась, говорила быстро, глотая слова, поднимала глаза на Федора и тут же отводила взгляд.

— Не знаю, Стелла. Роман читал, интересное сравнение. Что происходит, не знаю. Пытаюсь понять. Вы новый здесь человек, как и я. Мы здесь чужие. Насколько я заметил, вы не чувствуете себя комфортно. Я прав?

— Правы. Я домоседка, к нам никогда никто не приходит. Я не привыкла бывать на людях. Знаете, мы ведем очень размеренный образ жизни, работа — дом… еще у нас дача, на выходных мы там. Артур разводит розы. У него есть собственный сорт, даже в «Садоводстве» о нем написали!