темень, и думал: «Вот же угораздило. Не Нерчинск, так Кара. Не мытьем, так катаньем. И гешефт этот еще… Чувствую, весело будет».

Утром началось наше знакомство с прелестями каторжного труда. Два мрачных типа притащили нам тулупы — драные, вонючие, явно снятые с предыдущих «счастливчиков», теперь уже пребывающих в лучшем из миров. Выдали рабочие рукавицы — «кокольды» — и «баклушки» — деревянные колодки на ноги, чтоб острые камни не порвали обувку раньше времени, если она у кого еще осталась. Инструмент — под стать одежде: тупые долота, пара молотков, четыре кайла с расшатанными ручками, две деревянные лопаты и один заступ, которым, наверное, еще Хабаров отбивался от маньчжуров. Шикарный набор для передовиков производства!

Двери барака распахнулись, и мы вышли в залитую солнцем морозную долину Кары, в звенящий от холода воздух, и отправились на «разработки».

Как нам доходчиво объяснил мастер Климцов, нашей артели из восьми будущих героев труда полагалось за день вскрыть одну кубическую сажень мерзлого грунта. То есть долбить кайлом камень, лед и прочую мерзлую дрянь, а потом деревянными лопатами кидать все это в «таратайку» — убогую тележку, запряженную косматой якутской лошадкой, посматривавшей на нас с нескрываемым сочувствием.

Тяжелее всего оказалось махать кайлом по этому каменному грунту. Наш гений коммерции Изя Шнеерсон оказался к этой работе совершенно непригоден — после пяти минут он уже извел всех своим нытьем про мозоли, больную спину и еврейское счастье.

Пришлось поставить его на «лопату» — загружать тачку тем, что надолбили другие. Нытье от этого не прекратилось, но зато хоть появился какой-то толк.

Нашего благородного корнета Левицкого, естественно, среди нас не наблюдалось. Видимо, местное начальство решило, что махать кайлом — это не для аристократических ручек. Его пристроили в «теплое» местечко в местную контору — бумажки перебирать да стирать пыль с портрета государя императора. Негоже ведь дворянину, как простому смерду, землю ковырять! Пусть лучше страдает интеллектуально, в тяжких думах над судьбами Родины.

Зато Тит… О, Тит работал за двоих, а то и за троих! Мерно поднимал и опускал тяжеленное кайло, с таким звуком врубаясь в мерзлоту, будто это был не грунт, а его личный враг.

— Это что! Вот молотом махать на заводе — это да! — скромно отвечал он на наши восхищенные и завистливые взгляды. — А тут после кузни-то — рай земной! Кормили бы только получше, а то сил не хватает раздолбать!

«Таратайкой» отвозили грунт на промывочную машину. Ох уж эта машина! Венец творения инженерной мысли! Адская карусель, которая выплевывает крохотный золотник золота… но не нам. Нам — шиш с маслом. Казне — золото, нам — кайло и клейстер из муки. Справедливость как она есть!

Устройство этой шайтан-машины поражало своей примитивностью: длиннющая деревянная горка с поперечными планками-углублениями. Сверху сыплют нашу добычу: смесь льда, камней и песка, — а потом поливают ледяной водой из реки. Качают воду, конечно же, вручную, помпой — дополнительный фитнес для желающих!

Вода смывает все легкое вниз, в отвал, а в планках, если звезды сойдутся, остаются самые тяжелые частицы — «черный песок», в котором иногда, подмигивая на солнце, прячется ОНО — золотая «крупичка».

Забавно. Я ведь бывал на золотых приисках в прошлой жизни. Даже рулил одним таким пару месяцев. Но там были драги, экскаваторы, водяные пушки, самосвалы… А тут — деревянная горка и лопата. Причем работали абсолютно по-идиотски: все артели валили грунт с разных участков на одну машину. Никто не проверял, может, половина из нас таскает пустую породу? По-хорошему, надо бы пробы с каждого карьера брать, смотреть, где золото есть, а где — только камни и наши страдания. Но кому это надо? План — вот бог! Рви жопу, круглое таскай, квадратное катай! А рентабельность, эффективность и человеческие жизни — это так, нестоящие мелочи.

В обед привезли «бизнес-ланч»: сушеную рыбу — юколу — и немного ржаной муки. Снова квест «раздобудь дрова, разожги костер, свари клейстер». Под чутким руководством Захара соорудили очередное малоаппетитное, но горячее варево. Костер, кстати, пригодился и вечером — наломали от него головней и работали остаток дня при их романтическом мерцающем свете. Труд облагораживает, говорили мне в детстве…

К вечеру руки превратились в кровавое месиво, спина отказывалась разгибаться, а кайло весило тонну. Едва добрели до барака, швырнули пропотевшие тулупы к очагу на просушку и рухнули на нары. Только забылся тяжелым сном — уже снова подъем! День сурка в аду.

Несколько дней мы вкалывали на этой «выемке». Холод, ветер, монотонный, изнуряющий труд. Глядя на серые, осунувшиеся лица вокруг, на пустые глаза, в которых давно потухла всякая надежда, я понимал: перспектив тут ноль. Только тяжкий труд и смерть — от болезни, от холода, от истощения или просто от тоски, которая въедалась под кожу похлеще любой заразы. Ночью барак сотрясался от кашля. Почти каждое утро кого-то не добудишься — тихо ушел ночью, и никто не знает, от чего именно. Может, просто надоело.

В общем, сразу же, с первых дней, стало понятно, что ловить тут нечего. Ночью, ворочаясь на скрипучих нарах и слушая симфонию храпа, кашля и предсмертных стонов, я лихорадочно думал: что дальше? Выжить здесь шансов мало. Бежать? Идея заманчивая, но как? Куда? Сбежать с разреза практически нереально. Пока доберешься до отвала по сыпучему песку — охрана из тебя решето сделает. Проскочишь — догонят казаки. Уйдешь от казаков — сожрет тайга или замерзнешь. Документов нет… Сплошной тупик. Ответов не было.

И вот на фоне этой всеобщей безнадеги наш неугомонный коммерсант Изя решил, что пора начинать делать дела. Видимо, пришел к выводу, что хуже уже не будет. Оптимист! Вечером, после работы, когда арестанты, измотанные до предела, пытались прийти в себя в душном бараке, Изя, прихватив пару колод карт и пузырек с чем-то подозрительно пахнущим. Видимо, водкой, надеюсь, он ее водой не из ближайшей лужи разбавил, начал аккуратно «окучивать» потенциальных клиентов из других артелей.

— Господа хорошие, не желаете ли скрасить серые будни? — вкрадчиво мурлыкал он, демонстрируя товар. — Карты — почти новые, не крапленые! Честное слово! А это… эликсир бодрости! Капля — и вы снова орлы! Почти даром отдам, по-божески!

Поначалу народ смотрел на него с подозрением, но соблазн развеяться или разжиться чем-то запретным был велик. Пара сделок даже состоялась. Но тут… тут его и заметили.

Из другого угла барака к нам неспешно направилась группа товарищей из конкурирующей «фирмы» — артели, которая, по слухам, держала здесь свой