из поезда людей. Бабушка – низенькая и пухлая, подбородок в складочку. Тетя Мод – высокая и костлявая, с тонкими отвисшими мочками ушей.

– Почему так поздно, Фрида? – сердито выговаривала бабушка, утирая лицо носовым платком. – Невыносимая жара! А еще только май. Где ваш носильщик? Вот тележка для чемоданов девочек. Мод, возьми их за руки!

Тетя Мод схватила Барби и Эльзу за руки.

– Привет, девочки, – выдохнула она. – Как прошла поездка?

Жилистые пальцы Мод крепко сжали ее ладошку.

– Мы ели лакричные шнурки, и лимонные карамельки, и мятные леденцы, и…

– Ты балуешь детей, Фрида.

Бабушка сердито пощелкала языком.

– Я сто раз говорила – детям вредно есть сладости перед ужином. Тебе повезло, что Эрнест так много зарабатывает. Не хочешь все-таки выпить с нами чаю?

Фрида сказала, что нет времени, можно опоздать на поезд.

Ее рука трепетала у ключицы, а глаза рыскали туда-сюда. Барби подумала, что она высматривает носильщика, однако носильщик стоял прямо за ними, ожидая указаний.

Барби сжала руку тети Мод и прошептала, когда та посмотрела на нее:

– Мама вернется и поведет нас в зоопарк.

Длинные мочки ушей тети Мод слегка задрожали.

– Я тоже не хочу опаздывать. Чарльз ждет нас дома. – Бабушкин лоб блестел, в уголках носа собрались капельки пота. – Он требует разжигать камин. А я, как ты знаешь, люблю, чтобы шторы были задернуты. Когда ты планируешь вернуться? Впрочем, можешь не торопиться. Мод нужно какое-то занятие, чтобы не хандрить целыми днями.

– Через две недели.

Фрида лучезарно улыбнулась и поцеловала бабушку в блестящую щеку. Затем она поцеловала тетю Мод и повернулась к Эльзе.

– Будь умницей, Эльза. Присматривай за Барби, чтобы она хорошо себя вела и не беспокоила бабушку с дедушкой. Я люблю вас обеих, очень-очень!

Она обняла и поцеловала девочек, а бабушка поцокала языком и закатила маленькие глазки.

– Боже мой, Фрида! Зачем такой шум? Ты слишком опекаешь детей – они вырастут неженками. Иди уже.

– У нас полно дел. Хотите помочь мне с весенней уборкой? – спросила тетя Мод. – А сегодня вечером пойдем в церковь.

Барби вертела головой, ища взглядом маму. На минуту та исчезла, затерявшись в круговерти голов и шляп, колышущихся в жарком мареве. Но потом Барби ее увидела. Фрида стояла на цыпочках, яростно махала руками и кричала:

– Я вас люблю! Я люблю вас!

Часть VI

Лондон, Мец и Ноттингем, 1912 год

Он хотел ее, хотел жениться на ней, хотел безраздельно владеть ею, всегда.

ДЭВИД ГЕРБЕРТ ЛОУРЕНС, «РАДУГА»

Глава 43

Фрида

Такси свернуло с Оксфорд-стрит на Чаринг-Кросс-роуд. Фрида сидела, поставив дорожную сумку на колени, а чемодан у ног. В желудке все переворачивалось от предвкушения и беспокойства. Что, если он передумал? Вдруг решил, что иметь в любовницах мать троих детей – слишком большая обуза, чересчур большая ответственность? А если все-таки появится, то неминуемо спросит об Эрнесте. Как ему объяснить?

Фрида открыла сумочку и нащупала письма Отто. Одно лучше спрятать под платьем, словно секретное украшение. Пять лет назад, возвращаясь из Мюнхена, она просунула верхнее письмо между перламутровыми пуговицами и вставила в корсаж. А потом вспотела, и оставалось только надеяться, что чернила не потекут. Как надоело ей это нелепое одеяние! Если бы не мать, оставила бы корсет дома; пусть бы садовник сжег его на костре. Проклятое орудие пыток натирало кожу и сдавливало ребра.

Она вышла из такси и оказалась в гуще уличного движения: омнибусы, лошади, легковые автомобили, велосипеды, тележка с мороженым, повозка с винокурни. В раскаленном мареве, нависшем над тротуаром, возник Лоренцо, обозревающий толпу, – прямая, как палка, спина, расчесанные на ровный пробор волосы. Сердце бешено заколотилось. Как она могла в нем усомниться?

– Лоренцо!

Надо было пригладить волосы и припудрить нос, вытереть пот и грязь, въевшуюся в кожу, да теперь уже поздно. Пусть принимает ее такой, как есть.

– Я здесь, Лоренцо!

Ей хотелось обнять его за шею, прямо здесь, на виду у рассыпающих конские яблоки лошадей, над которыми вились мухи, и выстроившихся в очередь перед банком мужчин в котелках, и нянь в униформе с накрахмаленными лицами и сверкающими колясками, и сухоребрых котов, крадущихся в тени.

– Слава Богу, ты пришла! – Лоренцо прижал ее к себе. – Я чуть с ума не сошел, волновался как дурак.

Он отступил на несколько шагов и зашелся дребезжащим кашлем.

– Как отреагировал Уикли?

Фрида промокнула платком лоб. Вот бы сейчас оказаться на море: прохладный соленый воздух, кружащие над головой чайки, белые дуврские скалы вдали…

– А где твой багаж?

– Вот – записная книжка и сменная одежда.

Он держал в руке небольшой чемоданчик, в котором едва уместилась бы смена белья.

– Уикли дает развод? Я хочу как можно скорее на тебе жениться. Ты ведь понимаешь, насколько важен для меня брак?

Фрида сглотнула. Ее бросило в жар. В горле пересохло и першило.

– Мы должны пожениться, Королева пчел. Он обязан дать тебе развод. Мне все равно, черт возьми, во что это обойдется.

– А как же дети?

Казалось, рот набит булавками и иголками.

– Он сказал, что мы можем их забрать? – Лоренцо махнул рукой в сторону платформы. – Ладно, расскажешь все в поезде. А в Германии мы сможем быть вместе, открыто и не таясь.

Фрида кивнула. Нужно время, чтобы придумать ответы, подобрать слова, подготовить его к разочарованию. Перед ней все время проплывали лица детей: Монти в саду, увлеченно играющий с волчком, Эльза и Барби в бело-розовых полосатых платьицах, набивающие рот лимонными карамельками. Из глубины живота поднялась тупая боль. Разве смогут они прожить на ничтожные доходы Лоренцо?

– Нужно позвать носильщика, – сказала она, указывая на чемодан и дорожную сумку.

– Ерунда!

Лоренцо подхватил чемоданы и зашагал к перрону. До нее донесся его голос, высокий и резкий.

– Ненавижу Англию, особенно Лондон. Он похож на мрачный подземный мир, где течет адская река. Вперед, Королева пчел!

Фрида шла следом, чувствуя жар в воздухе, в плитах под ногами и в собственных венах.

– Надеюсь, в Германии будет прохладнее, – сказала она, с трудом поспевая за длинными ногами Лоренцо в черных брюках, мелькающими в толпе.

Наверное, мысли прояснятся, когда пройдет эта адская жара.

И вот он снова рядом, голубые глаза сверкают, бледное лицо чуть порозовело.

– В Германии мы будем вместе, по-настоящему – полное единение, духовный и мистический союз. Две звезды, уравновешивающие друг друга. Ты понимаешь?

Фрида кивнула, хотя внутри шевельнулось сомнение. Она вдруг осознала, почему не удалось поговорить с Эрнестом, рассказать о Лоренцо. Она не хочет выходить замуж, менять одно супружество на другое.