— Верно, верно. Этот малыш у них недавно появился. Он не ездит на гастроли, выступает с оркестром только здесь, в городе. У них на этот счет строгие правила. Но он такой симпатяга в этой своей форме! — Владелец магазина подмигнул Фрэнки. — И насчет гармоники ты правильно сказал. Допускается только модель «Марин Бенд» Хонера в тональности до мажор. Я как раз вчера получил партию со склада — разлетаются, как горячие пирожки! Всего шестьдесят пять центов за штуку.

Он вытащил из кармана фартука носовой платок в полосочку и вытер лоб:

— Кстати, о горячих пирожках — жара нынче, как в печке. Скоро совсем меня доконает…

Фрэнки, задрав голову, посмотрел на мистера Говарда.

— Нам бабушка подарила гармошки, а миссис Пенниуэзер их отобрала.

Мистер Говард улыбнулся:

— Мистер Уилкинсон, я думаю, конкурс нас не интересует, а вот две губные гармошки, пожалуй, будут как раз кстати.

— Сюда, пожалуйста!

Мистер Уилкинсон распахнул дверь, и прикрепленный к ней колокольчик мелодично звякнул.

Мистер Говард и Фрэнки подошли к прилавку около кассы.

— Осторожнее, тут под ногами котята бегают, — предупредил мистер Уилкинсон. — У нас их трое в магазине.

Майк прошелся по узкому центральному проходу, внимательно глядя под ноги и вдыхая запахи канифоли, лака и кожаных футляров. Он не успевал рассмотреть музыкальные инструменты, которые теснились повсюду: трубы в стеклянной витрине, виолончели, выстроившиеся по стойке смирно, подвешенные к потолку скрипки, тарелки, малые барабаны, большой барабан на подставке. Похоже на магазин, куда его водила бабушка покупать ноты. «Правда, чудо?! — говорила она. — Музыка только и ждет, когда ее выпустят на волю из всех этих инструментов». Майк улыбнулся, вспоминая — он все ждал, что из тубы или тромбона вылетит вереница черненьких нотных знаков.

К нему подбежал Фрэнки, держа в одной руке трехцветного котенка, а в другой — новенькую губную гармошку.

— Майк, смотри! К ней прилагается еще книжечка с песнями. Вот послушай! — Он подул в отверстия гармоники, пройдясь по всей гамме. — Правда, здорово звучит? Я взял последнюю у кассы, а тебе мистер Уилкинсон сказал подойти к дальнему прилавку и взять из коробки, которую он только что открыл.

Фрэнки вернулся к мистеру Говарду, который разговаривал с мистером Уилкинсоном.

А Майк стал пробираться в глубь магазина и в конце концов нашел прилавок рядом с занавешенным входом в кладовую. На прилавке стояла большая вскрытая коробка, доверху наполненная узкими коробочками. Майк взял одну и открыл. Там лежала рядком дюжина картонных футляров. На крышке каждого была отпечатана фотография Оркестра морской пехоты США.

Майк зацепился взглядом за последний футляр. Ему показалось, что синяя каемка словно бы ярче других, фотография оркестра — четче. Майк взял коробочку в руки и — вот честное слово! — услышал тихий звук, словно где-то тоненько прозвенел колокольчик. Майк оглянулся. Наверное, это звякнул кассовый аппарат мистера Уилкинсона.

Майк достал из футляра губную гармошку, повертел в руках. Разглядел сбоку крошечную, нарисованную от руки красной краской заглавную букву «В». Поднес гармошку к губам, пробежался по гамме, а потом сыграл заключительные шесть тактов «Прекрасной Америки». Задержал дыхание, пока не отзвучала последняя нота, и все музыкальные инструменты в магазине словно отозвались долгим эхом.

Майк быстро обернулся, обвел глазами неподвижные инструменты. Вокруг — никого. Все тихо.

От духоты закружилась голова. Майк вытер пот со лба и вернул губную гармошку в коробочку. Сжав коробочку в руке, он пошел к кассе.

Его сопровождал целый хор звуков: гуденье кларнетов, шелест малого барабана, переливы скрипичных струн и низкий голос виолончели. Когда Майк проходил мимо труб, загремели фанфары.

Он глянул через плечо — в магазине все как обычно. Может, права была бабушка и музыка в самом деле рвется наружу из музыкальных инструментов? Или это какой-то хитрый фокус, придуманный мистером Уилкинсоном? У ног Майка вертелся котенок, трогая лапкой его щиколотки. С каждым шагом инструменты словно обступали его теснее, воздух загустел, и трудно было вдохнуть.

— Я уже расплатился, — сказал мистер Говард. — Вижу, ты выбрал себе гармонику.

Майк молча кивнул.

Мистер Уилкинсон подмигнул ему.

— Я всегда говорю — инструмент сам выбирает себе музыканта. Спасибо за покупку!

Они вышли, и дверь за ними захлопнулась. Дверной колокольчик прозвенел флейтой-пикколо.

Майк потер лоб.

Наверное, и его жара доконала. Даже губная гармошка в руке кажется горячей.

Он наклонился к Фрэнки:

— Там, в магазине, ты ничего странного не слышал?

— Ничего. А знаешь что? Мистер Говард говорит, мистер Поттер лучше всех играет на губной гармошке! А завтра у него выходной, и он, может быть, с нами позанимается!

Майк и Фрэнки играли на гармошках всю дорогу до трамвайной остановки.

Гармошка Майка звучала не так, как у Фрэнки. Звук у нее был какой-то такой… Невозможно объяснить. Как будто старше и вроде как более плавный. Майк играл подряд все песни, какие знал, и невольно шагал бодрее, и в сердце росло какое-то давно забытое чувство. Может быть, счастье?

К остановке, громко трезвоня, подъехал трамвай.

Мистер Говард улыбнулся:

— Пошли, мальчики! Пора домой.

Фрэнки стиснул руку Майка.

Майк посмотрел на его улыбающуюся мордашку и сжал руку брата в ответ.

Мистер Говард сказал «домой».

Может, им наконец-то повезет и все пойдет так, как надо?

Мистер Поттер умел заставить губную гармошку издавать такие звуки, словно поезд идет по рельсам, или ребенок плачет, или дождь хлещет на ветру.

В воскресенье Майк и Фрэнки устроились на скамейке в тенечке рядом с коттеджем Поттеров и заслушались, очарованные.

Майк, не отрываясь, следил взглядом за руками и ртом мистера Поттера и за движениями его головы, качающейся в такт музыке. Мелодии вроде были знакомые, но словно приправленные своеобразным повторяющимся ритмом. Они как будто переносили Майка в иное место и время. Что-то древнее, почвенное. Ритм-пульс то вступал, то замирал. Вопрос — ответ. Майк никогда ничего похожего не слышал.

Когда мистер Поттер прервался, Майк спросил:

— Что это за звучание?

Мистер Поттер кивнул, улыбаясь во весь рот.

— Цепляет, ага? Называется блюз.

— Почему? — спросил Фрэнки.

— Слышал, как говорят — блюзовое настроение? — отозвался мистер Поттер. — Это значит, человеку грустно или печальные мысли о жизни одолели. Блюз — это музыка обо всех жизненных испытаниях, которые оставляют след в сердце человека. О том, чего хочется, а нет. Блюз — это песня, которая просится жить.