Прокурор очень точно и кратко изложил требования клиентки, и Черкунов невольно поежился: если он не найдет труп Котика, ему самому придется занять его место.

— Наша встреча не последняя, Дмитрий Николаевич. Наведите по своим каналам справки об инциденте в отеле «Шпиль».

— Я сделаю это. А ты своему свидетелю задай вопрос: не многого ли он требует от бывшего военного прокурора?

— Он виноват лишь в том, что оказался не в том месте и не в то время, и повстречался ему на пути человек, которого вы шесть лет тому назад не смогли упрятать за решетку. Всего вам доброго!

По дороге домой Черкунов думал о том, что у прокурора нет другого выхода, как согласиться на его предложение. Насколько он знал, Рамаданов был одержим идеей засадить генерала Паршина в тюрьму. Он действительно походил на Джорджа Буша, который для достижения цели развязал две войны. В одном интервью в 2005 году Рамаданов сгоряча назвал Паршина своим личным врагом. Проще говоря, Паршин выбил из-под него прокурорское кресло и надругался над его погонами с вышитыми золотым гербом и пятиконечной звездой.

Алла Корбут ответила на телефонный звонок, прозвучавший в десять часов пятнадцать минут. Звонивший на рабочий номер Аллы представился следователем Андреевым и попросил приехать в отделение, назвав адрес.

— Вы уже в курсе, что…

— Я в курсе, — заполнила Корбут паузу.

Майор Андреев — нескладный, горбоносый, похожий на учителя — у себя в кабинете задал ей несколько вопросов. Алла «по случаю» была одета в серый брючный костюм, в волосах серая же лента — как знак того, что траур по Саше пошел на спад. Андреев даже подсчитал: сегодня сорок дней со дня объявления о смерти Котика.

Он разложил на столе пасьянс из фотографий клиента «Шпиль», увеличенные с его гостевой карты и отретушированные — с камер наружного наблюдения.

— Вы узнаете в этом человеке вашего мужа — Александра Котика?

— Мой муж умер. Об этом меня известили официально. Если вы уступите мне место за компьютером, я нашлепаю десяток фотороботов вашей жены — дайте только оригинал. Я могу идти?

— После того, как подпишете протокол. — В нем Андреев уже отметил ее ФИО, место работы и занимаемую должность: менеджер по продажам в супермаркете.

— Подписывать я ничего не стану. Вы подпишите. — Она протянула следователю пропуск на выход, выписанный в дежурной части. Она мяла его во время беседы, и следователь с трудом поставил на нем, влажном от ее рук, свою визу. Она оказалась такой неразборчивой, что ему пришлось проводить Корбут до выхода. Он смотрел ей вслед. Она не оглянулась. На девяносто девять процентов Андреев был уверен в том, что о возвращении Котика она узнала из СМИ. В представлении майора Саша походил на утку, отмахавшую пять тысяч верст, и в тот миг, когда лапы ее коснулись воды, а из горла вырвался победный крик, браконьер хладнокровно спустил ружейный курок.

— Алла Владимировна!

Корбут обернулась к нему. Андреев подошел ближе и умело напустил в голос доверительные ноты:

— Мой номер телефона вы знаете. Звоните мне в любое время.

Он вернулся в свой кабинет. Это дело не нравилось ему все больше, и он вдруг подумал о членовредительстве…

Следить за Аллой Корбут, отслеживать ее телефонные звонки — он посчитал занятием бесперспективным. Даже в плане — кто предупрежден, тот вооружен. Она не проронит ни одного лишнего слова и не сделает ни одного ненужного шага.

Эшли Смит прочла криминальную сводку раз, другой… Она не верила своим глазам. Имена, фамилии, должности разных людей замелькали перед ней, как будто ветер сорвал со стола стопку визиток: Александр Котик, Валерий Паршин, Анна Одинцова, Олег Лобов, Александр Хорьков.

Генерал Валерий Паршин. О нем Эшли Смит знала достаточно много. Он давно заслуживал самого пристального внимания со стороны американских спецслужб.

Провал. Чудовищный провал. Как будто все вокруг перевернулось с ног на голову. Как будто ее закружили с завязанными глазами, а потом сняли повязку. Эшли утопила лицо в ладонях, не в силах сдержать слез. И сквозь слезы бросала: «Не верю. Не верю…»

Утро. Солнечные лучи с трудом пробивались сквозь плотные облака. Несмотря на утомительную ночь накануне, Саша проснулся бодрым. Он долго лежал на кровати, отчего-то вспоминая самую первую встречу с Сергеем Карповым…

Карпов подыскивал исполнителя во вновь создаваемом бюро, и поиски он начал с «недовольных». В это слово он объединил обширную группу военных — уволенные из вооруженных сил за провинности или без объяснения причин, провалившие экзамены в военные училища из числа демобилизованных спецназовцев, принявших решение и дальше служить на благо родины. Часть из них приняла решение испытать судьбу на следующий год, набравшись терпения, часть отказалась, провалив экзамены и озлобившись на систему в целом, часть чего-то ожидала, словно не понимала, что дымок над крышей военного училища оставил ушедший за горизонт поезд.

Карпову не пришлось корпеть над поставленной перед ним задачей. Он на одном чутье определил в этом сильном и гибком, как гимнаст, парне «подходящий экземпляр». Саша Котик не прошел по конкурсу, как оказалось, во второй раз. Год насмарку? Котик ответил, что он так не говорил. «Я бы на его месте поставил себя на взвод», — подумал Карпов. Прошла всего минута или две после того, как тот не нашел себя в списках поступивших в училище. Наверняка он дважды или трижды перечитывал списки, мысленно произнося по слогам чужие фамилии, чтобы одним слогом выдохнуть свою…

— Моя визитка. — Карпов протянул парню карточку с фамилией, именем, отчеством, парой телефонов, в том числе и рабочим. — Я представляю военную разведку.

— Не разводку?

Карпов тронул его за руку и сказал:

— Позвоните мне.

Саша позвонил по городскому номеру со своего городского телефона. Карпов предложил ему встретиться на Космодемьянской набережной, дом 24. Там располагался штаб Московского военного округа[6].

— Значит, здесь вы и работаете. Я думал, что все это шутка.

Карпов приобрел вес в его глазах, когда двери трехэтажного здания распахнулись и его «недавний сочувствующий», одетый в деловой костюм, легко сбежал по широким ступеням. Впрочем, на середине лестницы он остановился, посмотрел влево, вправо, как будто переходил дорогу или опасался, что пушки, установленные по обе стороны лестницы, вдруг выстрелят. Саша позавидовал этому офицеру. Он многое бы отдал за то, чтобы вот так, как он, на ходу прятать удостоверение личности в карман пиджака, подставлять лицо порыву ветра, спешить навстречу… новому заданию, может быть.

— Я представляю второй, разведывательный отдел, — как бы продолжил представление Карпов и поприветствовал взмахом руки военного, на плечах которого красовались майорские погоны. Они шли в сторону Комиссариатского переулка. Две набережные — Космодемьянскую и Котельническую — разделяла Москва-река; клены и ели бросали на них прохладную тень. Карпов спрашивал о командировках Котика в горячие точки, расспрашивал о семье. Его интересовал напор Котика, его желание во что бы то ни стало ступить на карьерную лестницу военного, нимало не догадываясь о том, что она ассоциируется у Котика с парадной лестницей штаба МВО. Он не стал делать тайны из того, что МВО доживает последние дни — готовится постановление Президента о расформировании Управления. «Командовать парадом будут монстроподобные» округа. И то, что раньше называлось МВО, станет неповоротливым ЗВО (Западный военный округ) с дислокацией на Дворцовой площади в Санкт-Петербурге.