Потом Витек сгонял за салатиками, принес также водки и сока. И мы устроили в стенах офиса что-то вроде небогатого пира. Врубили музыку. Сдвинули столы. Мы с Иркой, немного не рассчитав свои силы, здорово напились. Ну, не то чтобы нас потом пришлось сгружать на строительные носилки. Нет. Нам просто хотелось танцевать.

Мы извивались друг возле дружки, да так, что не знаю, что потом думал о розах Витек. В разгар веселья к нам было заглянул Валера, который после сцены в туалете стал более общительным, но, видя, что Ирка сегодня не форме, а точнее, не в стрингах, быстро ушел.

Полина к нашим танцам не приобщалась. Она откровенно страдала оттого, что является соучастницей этой безобразной вакханалии. Пила только сок, заедая бубликом с маком, сиротливо отщипывая по кусочку. Витька же радовался. Его малышка оказалась такой пластичной!

В промежутке между песнями Ирка притянула меня за грудки и жарко зашептала в ухо:

– Слушай, давай удерем! Оттянемся где-нибудь на пару?

– Модно говорить «оттопыримся», – зашушукала я в ее ухо. – Рванули?

– Погоди, надо Витькину бдительность усыпить.

Полина уже и сама сообразила, что ей здесь не место. Оделась, скромно махнула с порога:

– Ира, я поехала. Подарок за мной.

– Ага…

Ирка оставила Полин уход практически без внимания. Она повисла на Витькином локте и залебезила:

– Витюша, ты здесь не приберешься немного? А то нам с Оксанкой опять работать всю ночь…

Витька пожал плечами:

– Ну, ладно…

– Тогда мы поехали? – обрадовалась Ирка.

– Да погодите! Куда? Я сейчас все быстро уберу и отвезу вас…

Ирка бросила на меня быстрый взгляд, означающий: «Ну, помогай же»!

– Нет-нет, никак невозможно, – неловко вступила я, – нам еще необходимо встретиться с заказчиком, забрать у него кое-какие материалы.

Я покосилась на Ирку. «Неплохо», – сказали ее полуприкрытые веки.

– А что, он лишних десять минут подождать не может?

– Да он уже лишних два с половиной часа ждет! – возмутилась я почти что искренне.

– Витя! – подоспела на выручку Ирка. – Если мы прохлопаем этот заказ, то это останется на твоей совести.

– Ну, ладно, – окончательно растерялся Витек, – поезжайте.

Мы радостно похватали свои сумочки-пакеты-букеты и побежали кутить.

В такси Ирка то и дело отвечала на телефонные поздравления.

Мы доехали, спустились в зал караоке-клуба, а звонки все продолжали поступать. Сколько же у Ирки знакомых! Мама родная!

В этот вечер я даже стала свидетельницей Иркиного общения с дочкой. Правда, если бы при этом не звучало дочкино имя, я бы решила, что разговор происходит с Владой. То же «солнышко», та же «прелесть»…

Последним звонком Ирка пренебрегла довольно сурово. Взяла и вырубила телефон.

Я всплеснула руками:

– Боже мой! Это кого же ты по матери?

– Прокаженный сегодня весь день названивает, – раздраженно пояснила она.

– И ты ни разу ему не ответила?

– На хрен его!

– Он и мне вчера звонил, – как бы невзначай обронила я.

– Тебе?! – у Ирки округлились глаза.

– Ага.

– Чего хотел?

– Тебя.

Ирка помолчала. Хмель уже и у меня, и у нее потихонечку выветрился.

– Сволочной Мишаня мужик оказался! – как-то очень зло процедила она.

– А что между вами произошло?

– Да ну, Оксанка, даже рассказывать не хочу!

– А почему скрывала?

– Скрывала – что?

– Ну, что у вас с Таловым роман?

– Знаешь, из-за суеверия. Очень сглазить боялась. Но!.. Как видишь, не помогло, – Ирка горько усмехнулась.

– Смотрю, он тебе сильно нравится.

– Нравится, – легко согласилась Чижова.

– А почему тогда на звонки не отвечаешь? Глядишь – все бы и утряслось.

– На хрен его! – повторила Ирка.

Мы сидели на мягких диванах в ожидании выпивки. Народу еще не было никого. Обычно все певуны стягивались сюда после восьми. Я хорошо знала это место. Одно время частенько захаживала, но с появлением в моей жизни Лихоборского и его рекламной кампании мне стало уже не до песен.

Дождавшись заказа, мы опрокинули по стопочке саке. Фу! Какая же все-таки гадость! Теплая! Вонючая! Правда, все равно пьется намного легче обыкновенной водки.

Я, воспользовавшись отсутствием основной массы слушателей, исполнила парочку шлягеров из далеких 80-х. «Я буду долго гнать велосипед» и «Учкудук». Вначале Ирка только хлопала да подвывала в унисон, но на «Учкудуке» сорвалась. Пела я вдохновенно – голосом изнывающего от зноя путника. Ирка и не выдержала. Выскочила на середину – в свет желто-зеленых ламп и стала изображать, как она сексуально могла бы проползти вдоль барханов. Практически получился видеоклип.

Постепенно зал наполнился публикой. Все столы вокруг нас уже были заняты. Люди здесь бывали разные. Одних я узнавала, других видела в первый раз. Но в основном сюда стягивались интеллигентные граждане. Из тех, что работали неподалеку. Офисные работники, бизнесмены и даже очень высокого полета птицы. Иногда, по каким-то особенным дням, сбивались в стайки сексуальные меньшинства.

Сегодня, видимо, был один из таких дней. Во всяком случае, угловой столик справа от нас заняли именно они. Было их четверо. Еще один все время метался – то к ним, то к выходу. Так я и не поняла, с ними он пришел или просто кадрился к секьюрити.

Прямо напротив нас, откинувшись к спинке дивана, сидел мужчина в затемненных очках. Его я уже здесь когда-то видела. Он был с дамой, которая почему-то постоянно что-то роняла и очень много времени проводила в поисках под столом.

Слева шумно и весело расположилась большая компания. Человек пять ребят и две девушки. Возраст их определить было сложно, поскольку в таком состоянии люди обычно выглядят много старше своих лет. Но предположительно они вписывались в промежуток между Севой и мной. То есть от 27 до 30.

Еще два столика, которые скорее можно было считать по правую и левую сторону от мужчины в затемненных очках, занимали скромные, ничем не примечательные люди. Кажется, и те и другие пили втихаря что-то из принесенного с собой.

Начался гала-концерт. Микрофон стал ходить по кругу. И мы с Иркой, наклюкавшись саке, уже не вылезали из прожекторов. Конечно, двигались мы уже не так вызывающе, как в офисе. Все-таки в приличном обществе! Но все равно было весело.

Особенно когда пели с правого столика. Вообще-то, голосистым среди них был только один, но зато перед каждой своей песней он толкал вступительную речь. Например, перед самой первой сказал так: